Поговорив с Лизой, я почувствовала, что на меня навалилась вся тяжесть нескольких последних недель, поэтому я позвонила Коллину.

      – Коллин! – я буквально выкрикнула его имя, – репортер «Нью-Йорк Таймс» сказала, что ты так и не перезвонил. Какого черта? Все толкают меня под колеса автобуса. Мой собственный брат намекал, что я лгу, и плохо отзывался обо мне?! – я всхлипывала и с трудом могла произносить слова.

      – Тара, я говорил тебе, что после того, как СМИ неправильно процитировали меня, я больше не хочу иметь ничего общего с публичными выступлениями. Они просто снова исказят мои слова. Я с детьми, и мы собираемся куда-нибудь пойти, – совершенно очевидно он был очень расстроен всем этим.

      – Коллин, просто перезвони Лизе. То, что они пишут, ужасно, – печально попросила я.

      Я знаю, что мне следовало просто оставить его в покое и позволить не разговаривать с журналистами. Тем не менее, он ответил Лизе Лерер. Коллин был прав, это был просто очередной сенсационный репортаж. Никакой правды написано не было ни про один из моих лучших моментов жизни. Я чувствовала себя опустошенной. Моя репутация была разрушена. В конечном итоге это привело к потере работы и жилья.