– Можно?

      – А… Триумфатор. Заходи, заходи. Садись вот здесь, на диванчике.

      Крестовский сел на небольшой кожаный диван, перед которым стояло такое же кресло и журнальный столик.

      – Ну что, может по кофейку, чтобы взбодриться?, – Карасев сел в кресло, которое было выше дивана, и лукаво-весело разглядывал подчиненного сверху.

      – Не откажусь.

      Это был первый случай, когда шеф предложил Альберту выпить кофе в его кабинете и осознавший это Крестовский согласился с предложением, хотя ничего не хотел. Глядя на Карасева снизу вверх, он ощущал легкий внутренний дискомфорт, но это не мешало чувствовать себя свободно, почти на равных с начальником.

      – Ниночка, сделай нам два кофе, – ласково проговорил шеф в трубку телефона и положил ее на столик, – Ну, как ощущаешь себя после такой громкой победы?

      – Нормально.

      – В начале волновался, да?

      – Да, в первые минуты я как-то растерялся.

      – А дальше все было впечатляюще, – шеф сверлил небольшими глазками. – Как же тебе пришло в голову давить ему на совесть? Откуда ты вообще заподозрил, что она у него есть? – Карасев хихикнул собственной остроте, затем снова сконцентрировал внимание на собеседнике. – С Леной ты на эту тему не разговаривал… Или говорил?

      – Нет, мы с ней мало общались. Если честно я сам точно не знаю, почему выбрал такую тактику. Просто еще вчера, когда встретились возле суда…

      Дверь отворилась, и Крестовский замолчал. Молчал и Карасев. Ниночка почувствовала, что пауза возникла из-за нежелания предоставить ей возможность услышать хотя бы часть беседы, не стала скрывать вида обиды, быстро прошла с небольшим подносом, поставила на столик кофе, сахар и небольшую вазочку с конфетами.

      – Вот ваш кофе, Николай Андреевич.

      – Спасибо, Нина.

      – Спасибо, – сказал и Крестовский.

      – Пожалуйста, – Глядя на Альберта, проговорила секретарша с такой интонацией, как будто сказала: не тебе принесла. Развернулась и на сей раз демонстративно медленно, плавно двигая своими выпуклыми крупными ягодицами, пошла к выходу из кабинета.

      – Что ты говоришь вчера?

      – Вчера у суда, когда встретились с Олегом Викторовичем, я почему-то подумал, что в нем есть что-то человеческое, и что если нельзя давить на юридическую сторону дела, то можно попробовать использовать другую. Вот, сегодня, кажется, получилось.

      Альберт придумывал историю прямо на ходу, но ему самому этот рассказ казался столь убедительным, что он стал верить, будто так и было. Или почти так. Во всяком случае, подумать-то он мог, просто мог не запомнить своих мыслей.

      – Значит, не зря я тебя вчера спрашивал.