– Вот! Сие есть подлинное зветязьство, говоря по-старинному, или победа, по-нашему говоря, – торжествующе сказал я. – Поприветствуем самого смелого, самого мужественного из нас!

      Мы все зааплодировали Васеньке. И ещё все его рассматривали. С головы и до ног. Рассматривали его худощавые мускулистые бёдра, его впалый живот, его изрядный детородный уд. Васенька улыбался, и тут вдруг калиброванный его девайс стал восставать. Юноша опустил взгляд, смутился, покраснел, хотел было прикрыться руками, но удержался и бросил только:

      – Я не нарочно.

      – Конечно, – сказал я. – Поприветствуем его ещё раз!

      Все зааплодировали пуще прежнего.

      Не только самому юноше, но и уду его заметным образом нравились такие общие приветствия.

      Я подошёл к Васеньке, отечески приобнял его.

      – Смотрите на него, смотрите! – крикнул я. – Ведь хорош?

      Впрочем, уговаривать никого особенно и не приходилось. Ни одна из юниц не отворачивалась, не отводила глаз.

      – А ещё… – сказал я. – Победителю – приз!

      – Сто баксов? – спросил Алёша.

      – Исполнение желания, – возразил я. – А желание это?.. какое у него сейчас желание?.. ну?.. не знаете?.. – тут я сделал паузу и сам же себе ответил: «Чтоб каждая из этих пяти красавиц… по очереди… нежно… трепетно… потрогала там у него… Ведь так?»

      – Да, – едва не задохнулся от восторга Васенька. – Конечно.

      – Что, красивые мои, преподнесём приз? – спросил я.

      Юницы, сбившись в небольшое стадо, помалкивали. Но смотрели целенаправленно, весьма избранно и выразительно.

      Тут у нас вышло нечто вроде церемонии. Взяв полуобнажённую Тамару за руку, я подвёл её к Васеньке.

      – Коснись его, красивая, – иезуитски и безоговорочно сказал я.

      – Можно. Не бойся, – поощрил её Василий.

      Тамара, поколебавшись, осторожно потрогала пальчиками тёмную головку Васенькиного уда с проворно повысунувшейся на самом заметном месте склизкой прилипчивой капелькой.

      – Отвечает! Чувствуешь, отвечает тебе? – сказал я.

      – Да, – сказала юница. Пальцы оной непроизвольно коснулись капельки и слегка растёрли её.

      Васенька, кажется, едва не помешался от эвдемонизма в это безотчётное мгновенье.

      – Кипучий, ведь верно? – сызнова вопросил я, принуждая юницу немного продлить осязание.

      – Да, – сказала юница.

      – Всемогущественный?

      – Да.

      – И самонадеянный?

      – Да, – в четвёртый раз вымолвила красавица.

      То же