По набожным надраены кресты.

      Забор святого дара.

      Хорал бомжертвы. Ветхой красоты

      Базарная хибара.

      Рехнёшься жизнью искупить за труд

      Судимую Субботу? —

      Ей Богу книжники в Суккот встряхнут

      Своё Ничто и Всё тут.

      Её там нет, но паутинный храм

      И весть от майна-вира

      Подымчивы духовным раменам,

      Повёрнутым от мира.

      Венец Давида певчий… Первый год

      Полиции дневальной…

      Провинции подземный переход

      Вдоль цельности центральной.

      Мой ангел, загодя алтарь говел —

      В котле сол-дат за сорок, —

      Так долго в нагловинной голове

      Летел, дитя, осколок!

      Благословений Нищий, привольни

      Молитвенному дому! —

      Возводит знамений взаимный ливнь

      Небесное земному.

      Чья тяжесть обветшала, книга жизни

      По воле авторской впадает в сон

      Листающего личность, магазины,

      Многоэтажки лестниц, стадион.

      Пролёт на горизонте, не початом

      Врагом; лазурного газона тайм

      Порталом загазован; запечатан,

      Хранится приговор за тайной тайн.

      При божьих числ игре и горе меньше

      Нуля: наш грех, герой имперских мин,

      Корми рубеж окраины кромешной

      По кромке… по кремлю… Повременим!

      Сведёт концы к цимцуму мирозданий

      Глухая молния; Спрягать углы

      Не распечатанными впрок браздами

      Текут мозги молитвенной смолы.

      Ещё застыть не кратен воедино

      Вердикт свечи и вечной мерзлоты,

      А сердцу снится новая картина, —

      Мой свет, свидетельством измерен ты.

      Сражений вышних лига одинока,

      И левоногих форвардов главком

      Со всех пружин костыльного наскока

      Пасует гол отверженным ничком.

      Под танки бросают малыши

      Цветными мелками

      Умильных усердий барыши

      Эдем медяками

      Давильне обыденно видней

      Завет обречённый

      На свет соудвоенных