Всё случилось в фамильной усадьбе.

      Зацветала вода в реке, лето зрело, багровели закаты. И томление в воздухе предвещало грозу.

      Душными вечерами пили чай на веранде. Мотыльки ночные били в золотые колокола абажуров. Свет метался от дяди к отцу. Они спорили, порой за полночь.

      – Манифест24 – это трусость, – распалялся отец. – На переправе коней не меняют. Нужно было и дальше огнём и мечом. Чернь восстала. Распустили державу!

      – Он – снотворное для больного, скоро всё вернётся на круги своя, – рассудительно возражал ему дядя.

      – Мир утратил веру в царя! Веру черпают в благоговении, в страхе. Православный дух укрепляют победы. Бог на иконе, Царь на троне. России нужна война!

      – И чего вы кричите? Вас-то точно не призовут к оружию, офицер министерских заседаний, – оглаживал бороду дядя.

      Отец осекался на полуслове, пустоту в кулаках сжимал над столом, как записки служебные в своём кабинете. Не отстреляться от правды словами.

      – Ох, беда не ходит одна, – вздыхала мама, чай дымящийся подливая обоим. – В ту проклятую зиму голубочка нашего схоронили. И надежда на продолжение ваше с ним вместе в землю слегла.

      А сёстрам на будущее гадала тётушка. Осторожно карты выкладывая на белоснежную кружевную скатерть. Червонный валет – амурные хлопоты, шестёрка треф – поздняя дорога… и под сердцем – пиковый король!

      – Анна, милая, что вы от нас утаили?

      Ночь синела. Туманы с окрестных болот ползли по полям, по тропинке сада, оплетали дом и веранду, влажную шаль накидывали на плечи.

      Анна, передёрнув плечами:

      – Может, врут? Погадайте ещё раз.

      – Нет, нельзя подряд. Карты устанут.

      – А вы посидите!25 – советовала кузина Дашенька.

      – И мне тоже два раза, – просила Татьяна. – Королей на всех кавалеров не хватит в колоде.

      – Молодые забавы, – улыбалась лукаво им тётушка.

      – Вот напасть, одни девки в роду, – ворчал между спорами с дядей отец.

      – Зато не к войне.

      Гадания да на лодке катания по реке – вот и все развлечения летом. Изводила скука. Снились балы, Петербург и весёлые игры в гостиных.

      – Что-то закисли мы все тут. Не посетить ли нам балаганчик? Говорят, в деревню на ярмарку приехали комедианты. Говорят, представления у них недурны, – предложил в тот злосчастный вечер им дядя.

      Сейчас Анна вспомнила: сердце не ёкнуло, не отозвалось. Перед бурей всегда безветрие. Никаких предчувствий.