Мандариновая пора. Дарья Доцук
Читать онлайн книгу.
произносить правильно нужно, как песню, по шести тонам, да и тут любой сообразит – поверх слова все тона значками записаны.
На языке тётушки Лан «поезд» – это «огненная повозка», «ракета» – «огненная стрела», да даже «кенгуру» – «большая мышь с мешком». Сразу понятно, о чём речь. Вот попадёт кто-то из далёкого прошлого в современность, увидит поезда и ракеты, и сразу догадается, что к чему. «Вон огненная стрела взлетает!» – ему объяснят.
– Ну что такое! – сердилась учительница. – Ты там у себя один и тот же слог на шесть разных тонов сказать мог, а «der Zug» не можешь? Можешь, конечно, только ленишься! Давай-ка, постарайся!
Паша старался, выпячивал подбородок и сворачивал губы в трубочку, но пользы от этого не было никакой. Посмотрел бы он, как соседка поговорила бы на его языке. Для неё «ма» бывает только в одном виде, но именно от тона зависит, во что превратится «ма» – в привидение, в лошадь, в щёку, в рисовую рассаду или в могильный холм. Вот такая магия. Не то, что её «цукь»!
К счастью, немецкая пытка рано или поздно заканчивалась и Паша мог немного отдохнуть – покататься на велосипеде, поиграть в бадминтон, искупаться в неглубокой речке и пусть ненадолго, но забыть обо всех неприятностях, которые поджидают его в школе. Он не решался лишний раз думать о новых одноклассниках и о том, как они его воспримут. Воспримут ли?
5. Чаепитие
Родители всё время торчали в городе – обставляли и приводили в порядок квартиру. С собой они привезли множество вещей: ротанговое кресло, разные статуэтки, плетёные и лаковые шкатулки, бамбуковые циновки и инкрустированные перламутром картины, которых за тринадцать лет им надарили столько, что хватит на небольшую галерею.
Но все эти предметы, так славно смотревшиеся в их доме там, мгновенно потускнели здесь. А удобное ротанговое кресло через пару недель и вовсе рассохлось и развалилось.
И Паша чувствовал себя точно так же, как это несчастное кресло. Ему тоже не хватало пряного, влажного воздуха тропиков. Казалось, он даже перестал дышать полной грудью.
После обеда Паша предлагал бабушке маленькую, немногим крупнее напёрстка, фарфоровую чашечку зелёного чая с цветками лотоса. Бабушка в ответ вручала внуку большую стеклянную кружку чёрного чая с малиновым вареньем.
Бабушка жаловалась, что зелёный чай слишком горький и от лотоса першит в горле. А у Паши от засахаренного варенья слипались губы.
Бабушка предавалась сладостным воспоминаниям о том, как в детстве пила чай из этого самого самовара, сидя в этой самой беседке под яблоней.
Паша кивал, но его мысли были далеко – на веранде особняка, построенного ещё французами в XIX веке, во время колонизации Индокитая[3].
Он вспоминал, как мама, набросив на плечи лёгкий шёлковый платок, проверяла тетради: она преподавала в Клубе друзей русского языка. Иногда, обмахиваясь веером, сетовала на жару, от которой спасал лишь бодрящий зелёный чай. Она так и не привыкла к палящему солнцу и радовалась, когда с приходом зимы начинались
Индокитай – полуостров на юго-востоке Азии, где расположены государства Таиланд, Малайзия, Бангладеш, Мьянма, Вьетнам, Камбоджа и Лаос. С конца XIX в. и до середины XX в. территории Вьетнама, Камбоджи и Лаоса оставался французской колонией.