Обезьяну, что имела смелость

      Выступить мятежно против неба,

      Усмирил лишь всемогущий Будда,

      И теперь она в неволе тяжкой.

      Ей веками жажду утоляет

      Лишь расплавленная ярь-медянка.

      Если голодом она томится,

      То одни железные пилюли

      Подают ей для продленья жизни.

      Так она переносила беды;

      Как ни трудно было заключенье,

      Жизнь свою она продлить хотела,

      Чтоб зажить по-прежнему свободно,

      Надо было ей, по слову Будды,

      В путешествии святом на Запад

      Танскому сопутствовать монаху.

      Царь обезьян был полон дерзновенья,

      Он изучил искусство превращенья,

      Смирил драконов силой чудотворной,

      Носил он даже важный чин придворный

      И, сопричтенный всем небесным силам,

      Разгуливал свободно по светилам.

      Но, переполнив меру злодеяний,

      Познал теперь он горечь испытаний.

      Душой он был хорош и, без сомнений,

      Ждал для себя счастливых изменений;

      И верил, что закончатся напасти,

      Что избежит он Будды грозной власти,

      А Танского монаха появленье

      Подаст ему возможность избавленья.

      Обратимся нынче

      Мы с вопросом к Будде:

      Тщетно суетятся

      В этом мире люди.

      Никакого толку

      Нет от их старанья:

      Так беречь возможно

      Снег для пропитанья,

      Кирпичу простому

      Блеск давать зеркальный…

      Сколько лет пропало

      Пусто и печально!

      Изваянье Будды

      Только улыбнется,

      Если выпить море

      Кто-нибудь возьмется,

      Или кто Сумеру

      Сдвинуть пожелает:

      Счастлив тот, кто эту

      Мудрость понимает.

      Три пройдет извечных

      Десяти ступеней,

      Будет он свободен

      От перерождений.

      Где зарю не встретят

      Крики козодоя,

      Цао-си струится

      Мертвою водою.

      И Цзю-Лин взмывает

      Ввысь за облаками…

      Здесь не будет встречи

      С прежними друзьями.

      Здесь лишь водопадов

      Грозное