Я и Ты. Мартин Бубер
Читать онлайн книгу.
отношения всякое опосредующее становится ничтожным. Не имеет значения, может ли мое Ты стать Оно других Я («объектом всеобщего опыта») – именно вследствие влияния моего сущностного деяния. Ибо собственно граница, разумеется колеблющаяся и зыбкая, проходит не между опытом и не-опытом, не между данным и не-данным, не между миром реального бытия и миром ценностей, а пересекает все области между Ты и Оно – между настоящим состоянием и застывшей историей становления. Настоящее означает не точку, символизирующую мысленную фиксацию определенного момента истекшего времени, не видимость остановленного его хода – нет, действительное и наполненное настоящее существует лишь постольку, поскольку существуют динамически меняющаяся действительность, встреча и отношение. Только в нынешнем существовании Ты возникает настоящее.
Я основного слова Я – Ты, то есть Я, которому не противостоит Ты, то есть Я, окруженное множеством «содержаний», обладает лишь прошлым, но не настоящим. Другими словами, до тех пор, пока человек удовлетворяется вещами, каковые он познает опытом и каковыми пользуется, он живет в прошлом и его мгновение лишено присутствия; у него нет ничего, кроме предметов; предметы же существуют в прошлом.
Настоящее не есть нечто мимолетное и преходящее, настоящее – это нечто длящееся в ожидании. Предмет не является длительностью – он есть застывание на месте, содержание, прерывание, оцепенение, оторванность, утрата отношения, утрата присутствия.
Сущности обретают жизнь в настоящем, предметность живет в прошлом.
Эту основополагающую двойственность сущего невозможно преодолеть воззванием к «миру идей» как к третьей силе, стоящей над противоположностями. Ибо я говорю не о чем другом, как о реальном человеке, о тебе и обо мне, о нашей жизни и о нашем мире, а не о каком-то Я самом по себе или о бытии самом по себе. У реального же человека настоящая граница пересекает и мир идей.
Разумеется, тот, кто удовлетворяется тем, что познаёт опытом и использует мир вещей, в котором пребывает, воздвигает вокруг себя идейную пристройку или надстройку, где находит убежище и успокоение перед порывами ничтожности своего бытия. На пороге убежища он сбрасывает одежду постылой повседневности, облачается в льняные одежды и укрепляет свой дух созерцанием исконно сущего и долженствующего бытия, к каковому его жизнь не имеет никакого отношения. Ему может быть приятно и провозглашать эти истины публично.
Однако воображаемое, постулированное и пропагандируемое Оно-человечество не имеет ничего общего с живым телесным человечеством, которому человек искренне говорит Ты. Самый благородный вымысел есть фетиш, самые возвышенные, но фиктивные взгляды являются порочными. Идеи не восседают на троне над нашими головами и не гнездятся в них; они скитаются среди нас и подступают к нам; достоин жалости тот, кто воздерживается от высказывания основного слова, но поистине подл тот, кто вместо основного слова обращается к идеям понятием или паролем, как будто это и есть их имя!
То, что непосредственное