Мыслепреступление, или Что нового на Скотном дворе. Джордж Оруэлл
Читать онлайн книгу.
которых от меня требовали.
Мы сидели вокруг длинного блестящего стола, сделанного из какого-то очень бледного твердого дерева, а Самбо подстрекал, угрожал, увещевал, иногда шутил, очень редко хвалил, но всегда подталкивал: «Давай, ты, маленький бездельник! Продолжай, праздный бесполезный мальчишка! Вся беда в том, что ты бездельничаешь. Ты слишком много ешь, вот почему! Вы поглощаете огромное количество еды, а затем, когда вы приходите сюда, вы уже в полусне. Вы не думаете. Твой мозг не потеет».
Он постукивал по твоей голове своим серебряным карандашом, который, насколько мне помнится, был размером с банан и уж точно был достаточно тяжелым, чтобы набить шишку, или протягивал руку под столом, чтобы ударить тебя по голени.
Когда казалось, что ничего не получается, было: «Хорошо, тогда я знаю, чего ты хочешь. Ты просил об этом все утро. Пошли, бесполезный маленький бездельник. Проходи в кабинет». А потом бац, бац, бац, бац, – и возвращаешься весь в красных рубцах. В более поздние годы Самбо отказался от своего хлыста в пользу тонкой трости из ротанга, которая причиняла гораздо больше боли.
Это случалось нечасто, но я помню, что не раз меня выводили из комнаты на середине латинской фразы, били, а потом продолжали обучение с той же фразы. Ошибочно думать, что такие методы не работают. Они очень хорошо работают по своему специальному назначению. В самом деле, я сомневаюсь, что классическое образование когда-либо было или может быть успешно продолжено без телесных наказаний. Сами мальчики верили в эффективность таких наказаний. Был мальчик по имени Бичем, у которого совсем не было мозгов, но который явно нуждался в стипендии. Он отправился за стипендией в Аппингем, вернулся без нее и через день или два был жестоко избит. «Хотел бы я получить эту порку до того, как пойду на экзамен», – печально сказал он – замечание, которое я счел презренным, но которое прекрасно понял.
Впрочем, не со всеми мальчиками из стипендиального класса обращались одинаково. Если мальчик был сыном богатых родителей, для которых экономия на обучении не имела первостепенного значения, Самбо понуждал его к учебе сравнительно по-отечески, шутками и тычками в ребра и, возможно, случайным постукиванием карандашом, но не выдергиванием волос и палкой.
Страдали бедные, но «умные» мальчики. Наши мозги были золотым прииском, в который он вложил деньги, и дивиденды должны были быть выжаты из нас. Задолго до того, как я понял природу своих финансовых отношений с Самбо, мне дали понять, что я не в том же положении, как большинство других мальчиков. Фактически в школе было три касты. Было меньшинство с аристократическим или миллионерским прошлым, были дети обычных богатых людей, которые составляли основную часть школы, и было несколько таких, как я, сыновей священнослужителей, государственных служащих, бедствующих вдов и тому подобное. Нам не рекомендовалось заниматься «дополнительными услугами»,