Трумэн был во многом случайным президентом. У него не было бы ни малейшего шанса возглавить США, если бы Рузвельт не остановил на нем свой выбор на пост вице-президента. Почему Рузвельт указал на Трумэна? Объяснений давалось несколько.

      Генри Уоллес, вице-президент в 1941–1945 гг., представлялся руководству партии фигурой чрезмерно либеральной (впрочем, как и сам Рузвельт), чего нельзя было сказать о Трумэне. Сам он определял себя «как джефферсоновского республиканца, живущего в современные времена». За Трумэна ратовали крупные профсоюзы, которые играли большую роль в коалиции Демократической партии и поддержкой которых Трумэн сумел заручиться. Помогло и то обстоятельство, что сменивший Пендергаста у руля партийной машины в Миссури Ханниган с начала 1944 года возглавлял Национальный комитет Демократической партии.

      Кроме того, Рузвельту предстояли законодательные бои в сенате по поводу Организации Объединенных Наций, и ему был нужен в напарники влиятельный представитель верхней палаты конгресса, который поддерживал бы идею создания такого международного органа. Рузвельт опасался повторить судьбу Вудро Вильсона, который так и не смог после Первой мировой войны добиться ратификации Версальского договора, поскольку не нашел взаимопонимания с сенаторами.

      При этом Рузвельт так и не ввел вице-президента в узкий круг доверенных лиц и никогда не посвящал его в свои планы. Трумэн даже не имел доступа в штабную комнату Белого дома.

      У Громыко уже был контакт с Трумэном. «Мне приходилось и до этого встречаться с Трумэном, – рассказывал Андрей Андреевич. – Как-то раз вице-президент Трумэн (это было еще месяца за два до кончины Рузвельта) пригласил меня на просмотр хроникального фильма. На экране показывали киносюжеты о сражениях американцев на Тихом океане. А потом стали демонстрировать советскую кинохронику о боях на советско-германском фронте. В небольшом зале кроме нас с вице-президентом находились еще только его помощники. Трумэн сидел рядом со мной. Глядя на экран, он почти выкрикивал:

      – Это поразительно! Я потрясен! Какой героизм людей! Какая мощь армии!

      После просмотра Трумэн продолжал с восхищением отзываться о Красной армии, ее героизме, о вкладе Советского Союза в общую победу над фашизмом. Высказывания его отражали только превосходную степень восхищения. А ведь передо мной находился тот самый Гарри Трумэн, который в самом начале войны, когда гитлеровская Германия только напала на Советский Союз, сделал заявление, прогремевшее на всю страну и ставшее известным за ее пределами. Звучало оно так:

      – Если мы увидим, что Германия выигрывает войну, нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, нам следует помогать Германии.

      Трумэн, став президентом, уже мало походил на себя же в роли вице-президента. „Брешь в политической жизни США образовалась