После похорон к Исмаилову подошёл Джон Тич.

      – Твой друг был храбрым… – сказал он и сочувственно помолчал. – Но ты не должен повторять его ошибок. Запомни: в бою нельзя долго держать один курс и делать плавные развороты. Японцы срежут тебе угол и отстрелят яйца через пару минут. Шея дана лётчику лишь за тем, чтобы постоянно крутить головой на 360 градусов. Прозеваешь вражескую атаку и твои родители тоже получат на память бандероль от Министерства обороны с личным ярлыком и красиво сложенным американским флагом. Ты меня понял?

      Тич уставился на подчинённого холодным немигающим взглядом. Игорь понуро кивнул, отлично понимая, что командир должен иметь к нему массу претензий, и все они справедливы. Накануне он действовал не слишком удачно и рассчитывал завтра реабилитироваться.

      – Забудь, парень, чему тебя учили в лётной школе, здесь свои правила.

      – Я буду стараться, обещаю.

      – Мне не нужны мёртвые герои, – Тич взглянул туда, где на морской поверхности всё ещё лопались пузыри.

      – Я сделаю так, как вы сказали, – скороговоркой произнёс Игорь.

      – Ладно, иди, – Тич слегка замахнулся и несильно по-боксёрски ткнул юношу кулаком в грудь. – Через пять часов снова работа. Надеюсь, завтра ты не разочаруешь меня снова.

      Игорь почувствовал, как лицо его помимо воли расплывается в улыбке: великий Джон Тич никогда не терял удачу; рядом с таким мастером даже у полной бездарности появлялся шанс!

      За минувший день Исмаилов успел выполнить три вылета