---

Скачать книгу

---

сначала лихим корнетом, совершал заграничные походы, и вся его молодая жизнь как нельзя лучше укладывается в немногие строки поэмы Лермонтова «Казначейша»:

      «Он все отцовское именье

      Еще корнетом прокутил,

      С тех пор дарами провиденья,

      Как птица Божия, он жил.

      Он, спать ложась, привык не ведать,

      Чем будет завтра пообедать…

      Шатаясь по Руси кругом,

      То на курьерских, то верхом,

      То полупьяным ремонтером,

      То волокитой отпускным,

      Привык он к случаям таким,

      Что я бы сам почел их вздором,

      Когда бы все его слова

      Хоть тень имели хвастовства.

      ……………………………

      Бывало в деле, под картечью,

      Всех насмешит надутой речью,

      Гримасой, фарсой площадной

      Иль неподдельной остротой.

      Шутя, однажды, после спора

      Всадил он другу пулю в лоб;

      Шутя, и сам он лег бы в гроб

      Иль стал душою заговора;

      Порой, незлобен, как дитя,

      Был добр и честен, не шутя…»

      Словом, он был одним из «славных добрых лиц», живших в далекое славное доброе время, как живут птицы небесные, и спивавшихся совершенно с круга, если не брались вовремя за разум. Но это последнее было, разумеется, под силу лишь немногим, и к этим-то немногим и принадлежал симбирский губернатор Углицкий,[4] о котором у нас и идет речь. Прожив все состояние еще корнетом, он пошел по административной части и на этом поприще неисповедимыми путями добился губернаторского места. Провидение, очевидно, не оставляло его своим вниманием ни под вражескими пулями, ни в департаменте министерства. Что было в углицком необходимого для губернаторского поста – сказать трудно и едва ли даже возможно. Он бойко и красиво писал бумаги, ловко выдвигая процветания и отрадные факты, отличался безукоризненными манерами и знанием французского языка, а также представительностью. Бонвиван, остряк и несомненно добродушный малый, он был незаменим в холостой компании за бутылкой хорошего вина. Анекдоты, обычно пикантные, шутки сыпались из него, как из рога изобилия. Слушать его пустую, но красивую болтовню было просто наслаждением, потому что художественная жилка билась в нем постоянно и заметно. Да и было что порассказать.

      Он не был тем, что волокитой

      У нас привыкли называть;

      Он не ходил тропой избитой,

      Свой путь умея пролагать;

      Не делал страстных изъяснений,

      Не становился на колени,

      А несмотря на то, друзья,

      Счастливей был, чем вы да я.

      Сделавшись помпадуром, Углицкий стал, разумеется, сдержаннее; но ни для кого не были тайной его сластолюбивые наклонности, и ими пользовались обязательно все нуждавшиеся в исключительных милостях.

      Совершенно искренне Углицкий причислял себя к просвещенным администраторам и имел для этого

---

Скачать книгу