Лонтано. Жан-Кристоф Гранже
Читать онлайн книгу.
была кружка пива время от времени. Можно бы перечислить и другие его увлечения, куда более утонченные, – классическая музыка, живопись, философия, – но он был решительно не способен говорить на эти темы в обществе. Кстати, он и не желал: дело личное. Он строго придерживался своего официального образа: лучший начальник бригады уголовной полиции, самый высокий процент раскрываемости и множество национальных наград за спортивную стрельбу.
Как мог он мечтать о Софии Монтефиори?
Эрван всегда ассоциировал женскую красоту с деньгами, и каждый день его полицейской жизни служил для него подтверждением слов Фредерика Бегбедера: «Женщины не шлюхи, но я не знаю ни одной красавицы, которая жила бы с бедняком». Это только в кино супруга миллиардера спит с полицейским – героическим и малооплачиваемым. В реальной жизни она предпочитает оставаться у своего бассейна.
Ему приходилось довольствоваться добычей менее ослепительной, но симпатичной: домработницами, продавщицами, цветочницами и прочими маникюршами. Этот выбор не нес в себе и доли пренебрежения, напротив, Эрван относился к ним с подчеркнутым уважением и обходительностью, словно пытаясь компенсировать то негласное презрение, с которым им приходилось ежедневно сталкиваться. Само выражение «обслуга» вызывало в нем рвотный рефлекс, а все обозначения профессий, оканчивающиеся на «ица», казались возмутительными. Он видел себя заступником юных простушек.
К сожалению, эти любовные истории длились недолго. Как поется в той песенке: «О чем говорят две маркизы?..»[27] Кассирши рассказывали ему истории про кассирш, не слишком увлекательные, он в ответ – полицейские побасенки, более интересные, но грубые и страшные. Одно к другому никогда не прививалось.
Не важно. Он предпочитал свои грезы. Он предпочитал Софию. В глубине души он полагал, что любовь, настоящая, должна оставаться недостижимой и секс здесь совершенно ни при чем.
Он унаследовал подобное отстранение от отца. Старый беззастенчивый махинатор и хищник, тот был пуританином. Любил только нимфеток, и исключительно платонически. В тех редких случаях, когда Эрван видел, что у отца встает, речь шла о совсем молоденьких девушках, почти девочках. Его это завораживало. Смотреть, как краснолицый колосс превращается в трепетного и благодушного Санта-Клауса, – в этом было нечто чудовищное. Сутенер, который подкладывал шлюх в постели большинства политиков, поставщик кокаина зависимым, шантажист, служивший и в полиции нравов, и в оперативной бригаде, и в бригаде Угро, припадал к этому источнику чистоты без всякой задней мысли.
Что не мешало ему, как и его сыну, пребывать в твердом убеждении, что секс в нашем грязном мире всемогущ. Первый урок, который должен усвоить коп: задница – основа всего и везде. Под слоем культуры, разговоров, религий, мундиров всегда остается плоть. Потребность потрогать соски, вставить свой член во влажную жаркую щель. Все прочее – литература.
На этом Эрван
Песня Мориса Шевалье: «Когда одна маркиза встречает другую маркизу, о чем они говорят? О маркизах… Когда один безногий встречает другого безногого, о чем они говорят? О безногих…»