Искусство типографики. Визуализация: тренды. Екатерина Лаврентьева
Читать онлайн книгу.
и в живописном варианте – важен не способ включения ее в композицию, а отношение к газете как к символу эпохи, предмету, имеющему статус памятника современной истории.
В русский кубофутуризм слово вошло как отголосок улицы и как следствие литературных экспериментов А. Кручёных и В. Хлебникова. «Путешественник» (1915) Любови Поповой по достоверности железнодорожной фактуры перекликается с «Санитарным поездом» Северини. По надписям легко можно восстановить сюжетную линию картины: путешественник едет вторым классом, читает газеты, журналы, играет в крестики-нолики и собирает впечатления от посещаемых городов (фрагменты вывесок «ОР», «ШЛЯП»).
Ольга Розанова и Наталья Гончарова оформляли «будетлянские» книги Кручёных. Следуя теории «автографов самописьма»{10}, заявленной во втором коллективном сборнике «Садок судей», в издании которого принимал участие А. Кручёных, фактура слова, которая определялась техникой написания (кисть, литографский карандаш, печать с линогравюры, пишущая машинка), и качество материала (оберточная бумага или обои) содержали в себе столько же образа и литературности, сколько само слово.
Джино Северини. Натюрморт с газетой Lacerba. 1913
Заумный язык Кручёных и Хлебникова представлял собой отдельные слоги, многосложные «абстрактные» слова и слова из реального языка. Эти три составляющих комбинировались между собой по звуковому ряду – плавному или отрывистому: «дыр бул щыл убещур» или «бобэоби пелись губы, вээоми пелись взоры»{11}. Этот же заумный язык, но уже обоснованный городской суетой и многоголосьем, появился на живописных работах Ольги Розановой как обрывки вывесок и этикеток.
Варвара Степанова. Ртны Хомле. Страница рукописной книги. 1918
Читаемые на бегу слова рассыпаются на слоги, отражения в витринах превращают понятные названия в абстрактный звуковой ряд – из смешения зрительных впечатлений и невозможности распознать и выделить отдельные голоса рождается новый язык города. Вывеска «АпТЕк (а)», распадаясь на отдельные буквы на картине Малевича «Авиатор», воспринимается фрагментом будетлянской поэзии. В работах Розановой, даже раньше, чем в совместном книжном творчестве с Кручёных, появляются элементы заумного языка как части пейзажа, ситуации или интерьера. В ее картине 1910-х годов «Кубистическая композиция с фруктом» среди живописных плоскостей можно найти сочетания букв «фр» и «сана». Живописное полотно становится страницей из книги, беспредметной поэзией. «Беспредметные стихи Розановой внутренне связаны с музыкальной стихией. Для обозначения особенностей найденных созвучий она предлагала понятие “музыкальное переченье”. Поясняя его на примерах из книги “Балос”, она писала, что это “аккорды, в которых части звучат не слитно, немного скачут”»{12}.
Алексей Кручёных, в свою очередь, воспринимал «заумь» как эксперимент в области языка, тождественный экспериментам