Ирина Шамсирова

      Слово «война» стало вторым после «мама»

      Началась война. Через несколько месяцев я родилась. Практически я стала ровесницей этой войны, и слово «война» стало вторым после «мама». Это слово и «Ленинград» вошли в мою жизнь как заклинание. Воспоминания были такие яркие и значительные. Они остались в памяти. Все последующие годы бессознательно и сознательно я ждала, когда кончится война.

      Бабушка, Любкина Зинаида Васильевна, работала в железнодорожной школе Ленинграда завучем. Школа была эвакуирована в августе 1941 года, но под городом Тихвином поезд со школьниками разбомбили.

      Отец, Кулаков Андрей Павлович, в начале войны доучивался в военном училище.

      Бабушка, мама и я устроилась под Саратовом. Бабушку назначили в совхозе директором школы, а мама работала в госпитале санитаркой.

      В Ленинграде остался дедушка. Он работал преподавателем физики в педагогическом институте. У него была бронь как у научного работника. Позднее ему давали место в самолете на выезд из города, но он уступил место студентке с ребенком. В 1942 году дедушка умер от дистрофии, а мой отец погиб на Ленинградском фронте.

      Когда прорвали блокаду в Ленинграде, бабушке по запросу от А. А. Жданова прислали вызов на восстановление города. Бабушка, мама и я поехали в Ленинград. В город пропустили только бабушку У нее был пропуск. Затем прислали вызов и нам. В Ленинграде наша квартира оказалась занята. Когда дедушка эвакуировался с институтом, то квартиру разграбили. Ничего не осталось. Шкафы, кровати, одежда, люстра и другие вещи разобрали жильцы дома, книги сожжены, ими топили буржуйку. Мы ночевали то у одних знакомых, то у других. Чаще всего у маминой подруги на улице Чехова, д. 5.

      Бабушка судилась с управдомом за возврат квартиры. Была зима 1944 года. Однажды мы шли куда-то через Литейный мост. Мороз. Холод. Темень. Хоровод русалок догонял меня. Русалки заглядывали мне в глаза. Они как живые кружились, догоняли меня. Было страшно и холодно. Замерзла голова. Шапка, которую мне надели, мне мала. Одежды в войну тоже не было. Русалкам тоже холодно. На них лежал снежок. Мама торопилась. В бомбежку на мосту опасно. Трудно идти по снегу. Я не успевала за шагами моей мамы. Эти мои ощущения до сих пор возникают, когда я оказываюсь на Литейном мосту. Это мои первые отрывочные воспоминания о блокадном городе. Мне было два с половиной года. Дальше я жила сознательно.

      Суд возвратил квартиру нашей семье. Бабушка документами доказала, что она не бежала от немцев, а эвакуировалась с учениками