Таинственное лето, я слежу за тобой. Ирина Владимирова
Читать онлайн книгу.
там, в дали отдыхала от мирных трудов деревня. Никто ничего не слышал. Ни одного огонька не зажглось. Ни одна деревенская собачонка не залаяла.
Не проснулись ни рыбаки, разбившие свой небольшой лагерь на том берегу, ни туристы, расположившиеся на одном из островов местного озера. Не вспыхнули тлеющие костры.
Тишина.
Туман.
Следующий день не принёс никаких новостей. И это его очень удивило. Неужели никто не хватился пропавшего?
Он опять стал наблюдать за избой Кулебов.
Вот Кулеба, хозяйка, обмотанная как всегда тёмными платками появилась в огороде. Набрала в миску несколько огурцов. Нарвала зелёный лук и уложила сверху. Пошла в дом.
Эта деревенская баба появилась в здешних местах после войны. В то время, когда место стало заново обживаться и застраиваться. Тогда же и совхоз стал возрождаться. Она особо не зналась ни с кем из местных. И фамилию имела Панасько, а имя Богдана. Поговаривали, что она во время войны потеряла всю свою большую семью, а сама находилась в концлагере где-то в Прибалтике. Пока наши не освободили. Поэтому до сих пор людей боится, – судачили сельские сплетницы. Одевалась тётка всегда в темное и ветхое, видимо, в ту одёжку, которую нашла в выделенной местным Советом её избе. Всячески старалась не привлекать к себе внимания.
Через какое-то время и неожиданно для всех у Панасько появился муж. И взяла она мужнину фамилию и стала Кулебой. Муж оказался не простым, а освобожденным после тюрьмы. И сидел по статье как пособник оккупантов. Повезло, попал под амнистию. И снова местные кумушки обсуждали ситуацию. Бывшую Панасько моментально приплели к семьям репрессированных, чем и объяснили её нелюдимость. Ну что ж? Сошлись два одиночества. Главное, пусть трудятся хорошо. И всё образуется.
Однако, семья Кулеба не шибко рвалась проявить себя перед односельчанами. Новоиспеченный муж вскоре оформил себе инвалидность, на работу устраивался сезонную, а Богдана работала скотницей на ферме. Работа нелегка, но свободного времени много, которое использовалось для улучшения личного благосостояния. Кулеба частенько приторговывала на районном рынке.
“Почему же она тревогу не поднимает? Мужа-то нет.”
Дни протекали как обычно. По— летнему плавно.
Раннее утро. Ещё раскаленное июльское солнце, мухи, пролетая мимо, ещё не рискуют поджарить себе крылышки. Пыль столбом – хоть топор вешай, а то и два, чтоб наверняка. И по этой самой дороге, что, видать, повидала на своем веку и лучшие времена, тянется вереница коров. Стадо. Коровы как коровы. Четыре ноги, рога, хвост с кисточкой – все при них. Смотрят, правда, так, словно в голове у них не столько мозгов, сколько жвачки, которую они старательно пережевывают. Идут не спеша, словно это не дорога на пастбище, а развлекательная прогулка!
Следом за ними, по обочине, плетется пастух. Вид у него такой, словно он уже лет сто пас этих самых коров, и еще столько же ему предстоит. Соломенная шляпа надвинута на самые глаза, чтобы солнце не слепило, а в руках – кнут, больше для виду, чем для дела. Потому что, коровы – животные