УАЗдао. или дао, выраженное руками. Павел Сергеевич Иевлев
Читать онлайн книгу.
метр с кепкой, и вид имел изрядно бомжеватый. Собственно, так я тогда и подумал, продышавшись от неожиданности – бомжик какой-то приблудился. Это было странно – бомжей в Гаражищах не водилось вовсе, что им там делать-то? Но, в общем, не странней многого, что я видел в жизни.
– Тебе чего? – спросил я несколько неласково.
– Ути́шь?
– Что? Не понимаю! – начал раздражаться я. Не люблю бомжей, знаете ли. Не за что-то конкретное, а так. Брезгую. Запах этот… Хотя от него-то как раз не пахло. Не то что бомжом, а вообще ничем. Может поэтому от общения с ним всегда оставалось ощущение некоторой нереальности.
– Ты кто вообще?
– Сандр а.
– Александр, что ли, Саша?
– Ни. Ни кса, ни аша. Сандр. Сандр а.
Понимать его вначале было трудно, но потом я как-то приспособился. Однако, даже когда я научился разбирать его невнятную скороговорку, то, как его на самом деле зовут, всё равно не понял. Он бурно протестовал против Александра, ничего более созвучного в голову не пришло – так и остался Сандером.
– И что тебе нужно, Сандер?
Тот потоптался как-то смущённо, ковырнул ножкой, пожал плечиками – я уже решил, что точно, сейчас выпить попросит. Мне не то чтобы жалко, но не люблю бесцеремонности и не нуждаюсь в компании. Так что я уже внутренне начал выстраивать умеренно вежливый отказ, но человечек меня удивил.
– Уазь? – ткнул он пальцем в крышу, – Уазь вой?
Это были первые его слова, которые я понял.
– Да, мой УАЗ. Собственный, маму его железную еть, – я был полон технического скептицизма и несплюнутого яда.
– Уазь – осё, – закивал головой Сандер
– Да, УАЗ – хорошо, – согласился я, чтобы не вдаваться в подробности. Потому что где-то хорошо, но чаще криво. Как всё в моей жизни. Когда верблюда спросили: «Почему у тебя шея кривая?» – «А что у меня прямое?» – ответил верблюд. (Вопросом на вопрос, как истинный житель Ближнего Востока). Вот так и мы с УАЗом нашли друг друга.
– Уазь – аоси грём, уазь – нуно, – подтвердил этот странный человечек.
– Для чего нужно-то? – спросил я лениво, прикладываясь к бутылке. (Стаканами я пренебрегал из соображения гигиены. Грязные стаканы – это безобразие, а за водой надо было таскаться к колонке через всё Гаражище.)
Не услышав ответа, я обернулся – но никого за плечом уже не было. Сандер отбыл столь же бесшумно и таинственно, как появился. Это было бы чертовски загадочно, если бы я не был пьян, и ночь, и луна, и вообще. Меня в такие моменты всегда на чертовщинку тянет, я привык. А потом проснёшься – и, окромя сушняка, никакой мистики. В общем, не придал я тогда значения этой нелепой встрече, а зря. С неё-то всё и началось.
В нынешние расслабленные времена торжествующего потребителя сакральное значение Гаражища уже подутрачено. Сначала оно превратилось из мужской среды обитания – последнего моногендерного