Селфхарм, как деструктивная субкультура. Даниил Владимирович Байчиков
Читать онлайн книгу.
трансформации для аккумулирования внимания к своему эго – но тут всё очевидно и неинтересно. А вот второй случай, когда подросток впадает в состояние анабиоза, потому что его самоощущение коррелирует с тёмными образами без интенции привлечения внимания – более любопытный вариант. Дефицит энергии, опосредованный кризисом адаптивных регуляторов психики, детерминирует поиск новых путей восстановления нормальной жизнедеятельности, что, в свою очередь, редуцирует затраты энергии, вызывая индицирующие о психологической дисфункции процессы. Случившиеся во «внутреннем мире» метаморфозы экстраполируют новоприобретенные извращенные убеждения на внешний вид человека, что и объясняет его изменение и желание «причислять себя ко тьме». «Мне грустно, мне плохо, буду ходить во всём тёмном, ведь теперь оно мне ближе» – так выглядит подсознательный монолог. Но совсем не обязательно вектор трансформаций лежит только во «хтонь», иногда такая реверсивная реакция проявляется совсем иначе, но притом всё равно сохраняя признак всеобщности, охватывает сразу множество установок индивида. Её проявления бесконечны, возможно, это будет инфантилизация, и человек, носящий только деловые костюмы, станет надевать характерные для более ранней возрастной группы наряды. Одежда – практически полностью социальный элемент, но не всегда доминирует детерминант привлечения внимания, хотя он присутствует в той или иной мере безусловно, как я уже и озвучивал. «Крик о помощи» присутствует у всех, но в каких ипостасях проявится, на какие материи повлияет, и на каком уровне осознанности засядет – сугубо индивидуально. Но также повторю, что всё же порой он акцидентен и вторичен, ведь подросток часто меняет вкусы, совершенно не демонстрируя это и не уведомляя никого намеренно. Следующая отличительная особенность психической реорганизации – компенсация недостатка эмоций и чувств, а также замещение «моральной» боли «физической» – бытийствует такое просто объяснение. Хотя мне отчетливо понятно, что в действительности всё немного сложнее: фрустрация, неудовлетворение жизнью, стресс, накапливаясь и концентрируясь, резонируют с бессознательным, деформируя, казалось бы, ригидные механизмы защиты. И вот в сценарии предрасположенности подростка к аутоагрессии, который мы и разбираем, когда достигается аффект, подсознание переходит в «экстренный» режим, используя максимально эффективное имеющееся средство, то есть самоповреждение, представляющее объективно бо́льшую угрозу, чем переживания. Организм направляет силы на нивелирование новой угрозы, временно обесценивая старую, что и позволяет почувствовать облегчение. Данный алгоритм записывается тем же подсознанием, как приемлемый и, что главное – как рабочий, поэтому зависимость становится почти константной и нерушимой. Ассимилируются «витальное» и «летальное» – аннигиляция их дихотомии актуализируется искажением инструментария выживания, нарушением функциональности инстинкта