Проза. Новые образцы. Новые образцы. Геннадий Литвинцев
Читать онлайн книгу.
подъехать, чтобы вернуться туда, где меня ждут. Они не успеют проснуться, как я постучусь.
Ранний порох
Или как я стал журналистом
В клубе стройтреста по выходным танцы. Девушки стоят вдоль стенок или, пока не определились кавалеры, танцуют друг с другом. А ты только глаза переводишь, ищешь такую, чтоб сердце екнуло, подсказало: это она!
В школе у нас бывали и свои вечера. Но какой интерес топтаться под надзором учителей, а потом провожать наших скромниц! В шестнадцать лет встревоженная душа рвалась к свободным и веселым девчонкам из строительного училища. Почти все они с Украины, приехали на целину из своих колхозов за паспортами, вольной жизнью и женихами. Не знаю, на каких конкурсах их там, на Украине, выбирали, но только от некоторых трудно было глаза отвести. Потом в жизни у меня были большие города, университеты, редакции, путешествия, а только такие красавицы, как там, в целинном поселке, нигде больше не встретились…
«Самая-самая» из них Аня Заводская. О ней сначала мне ребята рассказывали: ух, какая! Я ее, между прочим, отнял у Сашки-электрика. Парень был старше меня, к тому же не из местных, командированный из самого Кустаная. Стиляга: бутылочного цвета пальто, красный толстый шарф вокруг шеи. Но в тот вечер на танцах Аннушка стояла одна. Серые глаза на круглом лице с ямочками смеялись и звали. Сердце забилось. Подошел, пригласил. И после второго же танца позвал на улицу – что изнывать в духоте!
Стоял март, только что отшумел буран, поселок был завален сугробами. Долго мы бродили по прокопанным снежным туннелям в рост глубиной. У какого-то забора остановились. Минута отчаянная. Знал я точно и помнил, что в первый вечер к девчонке, хоть и бывалой, лучше не лезть. Правило тогда действовало неписаное, но твердое (нынче его, кажется, отменили?): поцелуи начинать не раньше, чем с третьего свидания, иначе можно и по щеке схлопотать.
Анечка, по тогдашней моде, в мужской меховой шапке, большой и пушистой, и в шубке, а я налегке, в куртке и с голыми руками. Молодечеством считалось тогда у нас ходить по морозу без шарфа и перчаток. Она увидела, что я руки в карманы прячу, а на нее лишь робко взглядываю – сама шубку свою распахнула: «Согрей руки о свитер, он пуховый, мама вязала». Помнится мне и сейчас этот свитер – какой мягкий, нежный, горячий!
Пошли свидания, каждый вечер. Заходили с ней в недостроенные объекты, и там на древесно-волокнистых плитах:
– Ну, ты и нахал! Пуговки оборвешь! Дай сама расстегну. В школе, что ли, вас этому учат?
Про школу нарочно, чтоб меня позлить.
Жил я у тети, и она уж за школьное моё успеванье забеспокоилась: девятый класс, а с физикой-химией у меня нелады, классный руководитель нажаловался. Но если вечер подходит, а с Аннушкой назначено, и вкус ее вишневой помады на губах – какая сила остановит в шестнадцать лет!
Все же крутнулись вихри враждебные! Политрук училища, свирепый наш гонитель, среди