Занялся рассвет, красный как розы и постепенно таявший в серовато-голубом небе. Звуки окружающего мира уже проникали в гостиную – грохот экипажа на улице, крики мальчишки, торговавшего газетами, и тихая птичья трель.

      Себастиан протер глаза, и тотчас же послышался голос:

      – Мистер Холл. – В дверях появился слуга с серебряным подносом. – Сэр, вам принесли записку.

      Себастиан резко приподнялся, и Джайлз подал ему сложенный листок, на котором витиеватым женским почерком было написано его имя. Клара.

      Искоса поглядывая на небритое лицо Себастиана, слуга осведомился:

      – Приготовить ванну, сэр? Или вы предпочтете сначала перекусить?

      – Принесите только кофе, Джайлз.

      – Слушаюсь, сэр.

      Себастиан положил письмо Клары на колени и несколько секунд смотрел на него, понимая, что в записке содержится нечто важное.

      Спустя несколько минут Джайлз принес кофе. Хотя слуга не проронил ни слова, Себастиан чувствовал его недовольство; он постепенно привыкал к слугам брата, относившимся к нему, Себастиану, весьма критически.

      И он не мог их винить. Ведь Александр был безупречным джентльменом – всегда появлялся к завтраку точно в семь и всегда был чисто выбрит. Когда же Александр с женой уехал в Санкт-Петербург, Себастиан перебрался в особняк брата на Маунт-стрит. Но слуги до сих пор не могли привыкнуть к весьма кардинальным изменениям, произошедшим в укладе жизни этого дома.

      Как не мог и сам Себастиан. Он думал, что ему приятно будет жить в огромном доме Александра, но этот проклятый особняк оказался настолько великолепным, что среди роскошной мебели, бархатных портьер и бесценных картин он ощущал себя чужаком, оскорбляющим своим видом и своими привычками жилище брата. Ведь подобные апартаменты были достойны членов королевской семьи. Кроме того, он постоянно помнил о том, что ему здесь не принадлежало ничего.

      Себастиан