Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе. Меир Шалев
Читать онлайн книгу.
она рассказала мне, что мальчиком ты вылечил крыло кому-то из ее предков и отогрел птичку у своего сердца. А когда ты потом раскрыл руку, чтобы выпустить ее на волю, ты ее поцеловал и сказал: «В добрый путь, маленькая сестрица, в добрый путь! Привет тебе, привет!»
А вслед за этими двумя крылатыми свидетелями в зал вошел святой покровитель крылатых – Франциск Ассизский собственной персоной – и склонил чашу весов в пользу обвиняемого. И Аксель Мунте положил голову на плечо святого Франциска.
«Я был мертв и не знал этого» – такова последняя фраза «Легенды о Сан-Микеле». В этой заключительной картине, когда человек, любящий животных, получает воздаяние на том свете, идеализация природы, пронизывающая всю книгу, достигает своего апогея.
Хорошим противоядием от чрезмерной романтичности Акселя Мунте служит творчество Владимира Набокова. Сейчас оно вернет нам подобающее эмоциональное равновесие.
Набоков, как многие, наверно, знают, был не только большим писателем, но также известным энтомологом, серьезным исследователем бабочек. Природоведческая эрудиция нередко сквозит в его книгах, но сейчас я хочу процитировать принадлежащее ему насмешливое описание любви на лоне природы.
Вообще-то писатели очень любят описывать соитие на лоне природы – порой, я осмелюсь предположить, даже больше, чем это любят их романтические герои. И как правило, там, где природа и любовь появляются совместно, литература предпочитает сосредотачиваться на травке и цветочках и склонна забывать о таких мелочах, как колючки, камни, комары и ядовитые сороконожки. Так иногда обстоит дело и у самого Набокова в «Лолите». Там, где с сочувственной грустью описаны юношеские воспоминания Гумберта Гумберта, он рисует исполненную нежности и страсти акварельную картинку его любовных игр с Аннабеллой на морском берегу и тут природа изображена как сплошное очарование и нега. Но вот на другой странице, когда Гумберт уже взрослый мужчина, Набоков пишет трезво и реалистично, явно радуясь собственной насмешливости:
Бесчисленные любовники лежали в обнимку, целуясь, на ровном газоне горных склонов Старого Света, на пружинистом, как дорогой матрац, мху, около удобного для пользования, гигиенического ручейка, на грубых скамьях под украшенными вензелями дубами и в столь многих лачугах под сенью столь многих буковых лесов. Но в американской глуши любитель вольного воздуха не найдет таких удобных возможностей предаться самому древнему из преступлений и забав. Ядовитые растения ожгут ягодицы его возлюбленной, безыменные насекомые в зад ужалят его; острые частицы лесного ковра уколют его в коленища, насекомые ужалят ее в коленки; и всюду кругом будет стоять непрерывный шорох потенциальных змей – что говорю, полувымерших драконов! – между тем как похожие на крохотных крабов семена хищных цветов прилепляются, в виде мерзкой изумрудной корки, равно и к черному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку.
Впрочем, Набоков, будучи одновременно и одаренным писателем, и серьезным