Скажем даже больше... Повторим здесь слова одной из не слишком давних заметок «Русского вестника»: «Английский король есть, в сущности, монарх самодержавный; никакая особая, писаная конституция, никакая современная charte[2] не ограничивает его прав; но ограничение его власти происходит путем обычая, общественного мнения и вообще вследствие организации страны».

      Такого рода русские люди думают, что подражательные конституции Франции, Испании и других континентальных стран только испортили их естественную государственную форму и повергли их в состояние периодической анархии... Но много ли таких людей между юго-западными славянами?

      Особенности их истории сделали для них магическим слово «свобода». А магический, кажется, вовсе не значит логический... И в России есть много людей, которые шепчутся о дальнейшем развитии наших учреждений. И в печати слышишь постоянно: «Франция, в которой распоряжался самовластный император, не могла...»

      Или: «Страны свободные, подобные Америке или Англии, могут всегда...» и т. д.

      К счастью, особенности русской истории сделали то, что в настоящее время так говорят и пишут большею частью только люди бездарные или поверхностные. Более способные или практически опытные признаются, по крайней мере, что для нас это еще слишком рано. Основываясь на этом отлагательстве, человек, который бы боялся для России учреждения собрания законодательного и министерской ответственности, может, не без основания, подняться на следующую комбинацию:

      «Все эти искусственные континентальные конституции, Бог даст, успеют скомпрометировать себя окончательно в глазах социальной науки и общественного мнения к той поре, когда мы, русские, объявим себя созревшими...»

      Тогда и поверхностные практики, вечно едва поспевающие вскочить на запятки за неудержимою колесницею идей, скажут про все искусственные конституции то, что они давно уже стали говорить о столь славной, во время оно, французской централизации и об испанских делах...

      Неудержимое расширение России в Азии – расширение, которое не только не ослабевает, но, напротив, усиливается после всякого урона или разочарования нашего на Западе, – также будет всегда требовать сильного сосредоточия не жизни и быта, как во Франции, а лишь государственной, высшей политической власти...

      У юго-западных славян иное положение.

      Куда без нас будут расширяться эти другие славяне?