Третья картина

      Город. Семьдесят седьмой день открытия всемирной промышленной выставки.

      Главное здание выставки – гигантский зал. Круглые стекла вверху – как очи дня, но в самом здании – вечная ночь. Электрический свет из шаров матового стекла проливается ослепительными потоками на высокие помосты, загроможденные машинами; стальные тела машин напоминают формами каких-то чудовищных зверей. Здесь собраны: локомотивы последних систем с саженными ведущими колесами, точно врезанные в короткие рельсы; автомобили на толстых шинах, чувствительные к легчайшему толчку; моторные лодки, закинувшие далеко вперед хищные носы, – подобия распластавшихся морских птиц; земледельческие орудия с протянутыми вверх закаленными остриями; и, наконец, в самой глубине зала, за сетью кольцеобразной и выпрямленной стали, за лесом перекладин и торчащих рычагов, – огромная летательная машина сияет каким-то незнакомым и легким металлом своих простертых к сводам зала крыльев.

      Под сенью этих крыльев возносится высокая эстрада. Над нею, высоко под куполом, среди гирлянд из живых цветов и зелени, сияет разноцветная надпись: Дворец Культуры. Еще выше – мерно шатается маятник часов, загромождающих полкупола, внимательно полусклоненных над залом.

      В противоположном конце – закрытые резные ворота на улицу; по обеим сторонам – красные, расшитые золотом лакеи. Сбоку – входная касса и турникет. У самого входа – правительственное объявление: среди золотых гербов можно разобрать слова: «Территория всемирной выставки неприкосновенна». На всех стенах, столбах и машинах красуются разноцветные афиши с огромной надписью:

      Фаина. Песня Судьбы.

      Толпа густою волною проливается в турникет. Среди других проходят Герман с Другом.