Вот Хвостовой покровитель,

      Вот холопская душа,

      Просвещения губитель,

      Покровитель Бантыша!

      Напирайте, бога ради,

      На него со всех сторон!

      Не попробовать ли сзади?

      Там всего слабее он.

      Желал бы быть твоим, Семенова, покровом,

      Или собачкою постельною твоей, —

      Или поручиком Барковым. —

      Ах, он поручик! ах, злодей!

      Давайте пить и веселиться,

      Давайте жизнию играть,

      Пусть чернь слепая суетится,

      Не нам безумной подражать.

      Пусть наша ветреная младость

      Потонет в неге и в вине,

      Пусть изменяющая радость

      Нам улыбнется хоть во сне.

      Когда же юность легким дымом

      Умчит веселья юных дней,

      Тогда у старости отымем

      Всё, что отымется у ней.

      Ты богат, я очень беден;

      Ты прозаик, я поэт;

      Ты румян, как маков цвет,

      Я как смерть и тощ, и бледен.

      Не имея в век забот,

      Ты живешь в огромном доме;

      Я ж средь горя и хлопот

      Провожу дни на соломе.

      Ешь ты сладко всякой день,

      Тянешь вины на свободе,

      И тебе не редко лень

      Нужный долг отдать природе;

      Я же с черствого куска,

      От воды сырой и пресной,

      Сажен за сто с чердака

      За нуждой бегу известной.

      Окружен рабов толпой.

      С грозным деспотизма взором,

      Афедрон ты жирный свой

      Подтираешь коленкором;

      Я же грешную дыру

      Не балую детской модой

      И Хвостова жесткой одой,

      Хоть и морщуся, да тру.

      Штабс-капитану, Гете, Грею,

      Томсону, Шиллеру привет!

      Им поклониться честь имею,

      Но сердцем истинно жалею,

      Что никогда их дома нет.

      Ты прав – несносен Фирс ученый,

      Педант надутый и мудреный

      Он важно судит обо всем,

      Всего он знает по немногу.

      Люблю тебя, сосед Пахом

      Ты просто глуп, и слава богу.

      Се самый Дельвиг тот, что нам всегда твердил,

      Что, коль судьбой ему даны б Нерон и Тит,

      То не в Нерона меч, но в Тита сей вонзил

      Нерон же без него правдиву смерть узрит

      Он вышней волею небес

      Рожден в оковах службы царской;

      Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,

      А здесь он – офицер гусарской.

      Откуда чудный шум, неистовые клики?

      Кого,