Пучкова[31], право, не смешна:

      Пером содействует она

      Благотворительным газет недельных видам,

      Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам.

      Бывало, прежних лет герой,

      Окончив славну брань с противной стороной,

      Повесит меч войны средь отческия кущи;

      А трагик наш Бурун, скончав чернильный бой,

      Повесил уши.

      Кто с минуту переможет

      Хладным разумом любовь,

      Бремя тягостных оков

      Ей на крылья не возложит.

      Пусть не смейся, не резвись,

      С строгой мудростью дружись;

      Но с рассудком вновь заспоришь,

      Хоть не рад, но дверь отворишь,

      Как проказливый Эрот

      Постучится у ворот.

      Испытал я сам собою

      Истину сих правых слов.

      «Добрый путь! прости, любовь!

      За богинею слепою,

      Не за Хлоей, полечу,

      Счастье, счастье ухвачу!» —

      Мнил я в гордости безумной.

      Вдруг услышал хохот шумный,

      Оглянулся… и Эрот

      Постучался у ворот.

      Нет! мне, видно, не придется

      С богом сим в размолвке жить,

      И покамест жизни нить

      Старой Паркой там прядется,

      Пусть владеет мною он!

      Веселиться – мой закон.

      Смерть откроет гроб ужасный,

      Потемнеют взоры ясны,

      И не стукнется Эрот

      У могильных уж ворот!

      По камням гробовым, в туманах полуночи,

      Ступая трепетно усталою ногой,

      По Лоре путник шел, напрасно томны очи

      Ночлега мирного искали в тьме густой.

      Пещеры нет пред ним, на береге угрюмом

      Не видит хижины, наследья рыбаря;

      Вдали дремучий бор качают ветры с шумом,

      Луна за тучами, и в море спит заря.

      Идет, и на скале, обросшей влажным мохом,

      Зрит барда старого – веселье прошлых лет:

      Склонясь седым челом над воющим потоком,

      В безмолвии времен он созерцал