На девичник собираясь,

      Вот царица, наряжаясь

      Перед зеркальцем своим,

      Перемолвилася с ним:

      «Я ль, скажи мне, всех милее,

      Всех румяней и белее?»

      Что же зеркальце в ответ?

      «Ты прекрасна, спору нет;

      Но царевна всех милее,

      Всех румяней и белее».

      Как царица отпрыгнёт,

      Да как ручку замахнёт,

      Да по зеркальцу как хлопнет,

      Каблучком-то как притопнет!..

      «Ах ты, мерзкое стекло!

      Это врёшь ты мне назло.

      Как тягаться ей со мною?

      Я в ней дурь-то успокою.

      Вишь какая подросла!

      И не диво, что бела:

      Мать брюхатая сидела

      Да на снег лишь и глядела!

      Но скажи: как можно ей

      Быть во всём меня милей?

      Признавайся: всех я краше.

      Обойди всё царство наше,

      Хоть весь мир; мне ровной нет.

      Так ли?» Зеркальце в ответ:

      «А царевна всё ж милее,

      Всё ж румяней и белее».

      Делать нечего. Она,

      Чёрной зависти полна,

      Бросив зеркальце под лавку,

      Позвала к себе Чернавку

      И наказывает ей,

      Сенной девушке[7] своей,

      Весть царевну в глушь лесную

      И, связав её, живую

      Под сосной оставить там

      На съедение волкам.

      И молва трезвонить стала:

      Дочка царская пропала!

      Тужит бедный царь по ней.

      Королевич Елисей,

      Помолясь усердно богу,

      Отправляется в дорогу

      За красавицей-душой,

      За невестой молодой.

      Но невеста молодая,

      До зари в лесу блуждая,

      Между тем всё шла да шла

      И на терем набрела.

      Ей навстречу пёс, залая,

      Прибежал и смолк, играя;

      В ворота́ вошла она,

      На подворье тишина.

      Пёс бежит за ней, ласкаясь,

      А царевна, подбираясь,

      Поднялася