Мы долго молча отступали,

      Досадно было, боя ждали,

          Ворчали старики:

      «Что ж мы? на зимние квартиры?

      Не смеют, что ли, командиры

      Чужие изорвать мундиры

          О русские штыки?»

      И вот нашли большое поле:

      Есть разгуляться где на воле!

            Построили редут.

      У наших ушки на макушке!

      Чуть утро осветило пушки

      И леса синие верхушки –

            Французы тут как тут.

      Забил заряд я в пушку туго

      И думал: угощу я друга!

            Постой-ка, брат мусью!

      Что тут хитрить, пожалуй к бою;

      Уж мы пойдём ломить стеною,

      Уж постоим мы головою

            За родину свою!

      Два дня мы были в перестрелке.

      Что толку в этакой безделке?

          Мы ждали третий день.

      Повсюду стали слышны речи:

      «Пора добраться до картечи!»

      И вот на поле грозной сечи

          Ночная пала тень.

      Прилёг вздремнуть я у лафета,

      И слышно было до рассвета,

          Как ликовал француз.

      Но тих был наш бивак открытый:

      Кто кивер чистил весь избитый,

      Кто штык точил, ворча сердито,

          Кусая длинный ус.

      И только небо засветилось,

      Всё шумно вдруг зашевелилось,

          Сверкнул за строем строй.

      Полковник наш рождён был хватом:

      Слуга царю, отец солдатам…

      Да, жаль его: сражён булатом,

          Он спит в земле сырой.