Обреченный царевич. Михаил Попов
Читать онлайн книгу.
на свое место в золоченое жилище и перед ним положили пищу: латук, сушеную смокву, пирожки с мясом.
Все, и служители, и верховный жрец, должны стоять в молчании, пока бог питается. После этого участники церемонии очищаются священной нильской водой, опять приносят курительницу с терпентином, съеденную Птахом еду уносят, дабы предать огню. Торжественно затворяются золоченые створки, медленно, с глухим пением молитв, задвигаются засовы. Птахотеп старательно оттискивает печать на комке влажной глины и, пятясь, как раб, удаляется.
Он уже решил, как будет себя вести в ситуации, которую создал бесцеремонный фиванец.
Гист резко сел на своем ложе и огляделся, ища, что его разбудило. Масляный светильник у входной двери давал мало света, но достаточно, чтобы рассмотреть – они в спальном покое вдвоем. Начальник гарнизона и изваяние Сета. В лазуритовом глазу бога играл огненный отсвет, и это было так же привычно, как пестрое шерстяное полотнище на стене у ложа, свидетельствующее, что обитатель покоя не ничтожный египтянин, но воин непобедимого степного племени шаззу. Рядом с ложем стояли богато украшенный кувшин для умывания, два низких табурета на ножках в виде львиных лап и тростниковая циновка с ярким, заметным даже в полутьме рисунком. Все вещи несомненно египетской работы, подарок князя Бакенсети предшественнику Гиста. Шаззу племя воинов, а не сибаритов, но для гарнизонной жизни все же приходилось брать отдельные предметы из развратного египетского обихода. Таким образом, покой начальника гарнизона Хут-ка Птаха являл собой произвольную смесь суровой армейской простоты и дешевой провинциальной роскоши. И тошнотворную смесь, на взгляд молодого столичного офицера. Гист считался не только одним из лучших офицеров в армии Авариса, но и одним из первейших щеголей этого поразительного города. Во многих отношениях вкус его считался непререкаемым в столице фараона Апопа. Сюда, в гарнизон Хут-ка Птаха, он был отправлен в ссылку за прегрешение, которого за собою не знал, отчего ему было здесь особенно тоскливо. Слуги, певцы, повара, массажисты, гардероб, даже любимые мечи – все осталось в столичном доме. Гист не спешил обустраивать свою здешнюю жизнь, не веря, что задержится в Мемфисе надолго.
Снаружи раздалось размеренное постукивание двух тростниковых колотушек. Внешнее охранение гарнизона сообщало, что миновала середина ночи и на всех путях порядок.
Вместо того чтобы опуститься обратно на подушку, набитую верблюжьей шерстью, и досмотреть роскошный столичный сон, великодушно посещавший его почти каждую ночь, начальник гарнизона встал, набросил на плечи серую шерстяную накидку и вышел из спального покоя. Оба стражника, дремавшие за дверью, опершись на древки копий, подобрались и шумным сопением показали, что они наготове. Они были похожи друг на друга, как близнецы, как их копья. Коренастые, кривоногие, с круглыми лицами, с овальными безволосыми подбородками. Носы у обоих толстые, короткие, глаза посажены узко. Типичные воины гордого племени шаззу.