.
Читать онлайн книгу.
к Троицыну дню!
2. Adagio
Сказки Булонского леса
– Позвольте взять вас под руку, мсье Торвен.
– Благодарю за заботу. Когда я почувствую, что скоро упаду, я непременно воспользуюсь вашим любезным предложением.
Огюст ощутил неловкость. Не следовало лишний раз напоминать упрямцу о его хромоте. Но смотреть, как Торвен, подволакивая ногу, отчаянно ковыляет по тропинке, было больно. Фиакр они оставили у съезда с тракта. Торвен взял с кучера слово, что тот дождется возвращения пассажиров. Датчанин не был стеснен в средствах: расплатившись с возницей, он в придачу оставил тому щедрый задаток за обратную дорогу.
По мнению Шевалье, делать этого никак не следовало. Плутовская рожа, а главное, торчащие в стороны, истинно кошачьи усы кучера не вызывали ни малейшего доверия. Возможно, в Дании, где каждый – бессребреник и честняга, все обстоит иначе. Но Париж – не Копенгаген, тут надо держать ухо востро.
Торвен мог смело сказать «adieu!» и денежкам, и фиакру.
Под ногами хрустели прошлогодние желуди. Булонский лес так до конца и не оправился от нашествия трех армий – русской, английской и прусской, – которые разбили здесь бивуаки двадцать лет назад. Путники то и дело натыкались на следы застарелых кострищ, наполовину обугленные бревна, расщепленные пни на месте вековых дубов и ржавые ободья колес.
«Наверняка мы, французы, оставили в России точно такие же следы, – мельком подумалось Огюсту. – Солдатское свинство – меньшее из зол. Сожженные города и деревни, тысячи убитых – вот истинный лик войны. А это так, мелкие издержки…»
Увы, «издержки» изменили облик леса до неузнаваемости. Шевалье не довелось побывать здесь до прихода победителей – в те годы он был ребенком и жил с семьей в Ниме. Но воображение живо рисовало картины минувшего.
Когда-то глухая и сумрачная Булонь служила убежищем многочисленным шайкам разбойников. Дабы пресечь безобразие, по приказу Генриха II лес обнесли крепостной стеной и выставили стражу. Наиболее рьяных грабителей, к радости горожан, изловили – и повесили в назидание дружкам на холме Монфокон.
«Здесь вам не Шервуд, – якобы сказал король, гневаясь, – а мое величество, клянусь Распятием, не шериф Нотингемский! Если мы и потерпим робин-гудовщину, то разве что в английских народных балладах! Ишь, взяли моду… Где наша высокая виселица?»
В итоге Булонская вольница сошла на нет.
При Людовике XIV здесь вырубили первые просеки и проложили дороги. Лес, ставший безопасным, открыли для публики. Во времена Революции робин-гудовщина вернулась – сюда бежали все, кому светила встреча с Национальной Бритвой: сперва – недорезанные «аристо», а следом – их недавние обвинители.
Не одни беглецы от правосудия злоупотребляли здешним гостеприимством. Укромные поляны и заросли орешника по вечерам превращались в охотничьи угодья жриц любви. Даже поговорка ходила:
«В Булони жениться – кюре не нужен!»
В темноте, как известно, все кошки серы. Вечерние тени надежно скрывали морщинки, платье не первой свежести, а то и подбитый глаз. Шлюхи подороже