Пуговицы (сборник). Ирэн Роздобудько
Читать онлайн книгу.
меня в ТОМ сарае.
– Что ты за дурачок? Мне уже давно не двадцать пять… или сколько тогда мне было?.. А уж теперь… Все это – из области иллюзий.
– И все же?.. – Мне был необходим ее ответ. – Я ведь насовсем теряю тебя…
– Может быть. Наверное. Не знаю…
Она рванула дверь и выскочила на лестничную площадку. Я побежал за ней, хотел проводить. Но она быстро поймала машину и уехала.
А я пошел бродить по городу. Мне нужно было намотать несколько километров, иначе я бы не успокоился.
Я вернулся домой в невменяемом состоянии, прошел в спальню в обуви и куртке. И рухнул на кровать.
Посреди ночи мне показалось, что на меня наползает огромное черное чудовище: сквозь полуопущенные веки я увидел странную вещь – у противоположной стены стоял… шкаф. Тот самый «многоуважаемый», с резьбой и шишечками по бокам. Я подумал, что началась «белая горячка», вскочил, протер глаза и включил настольную лампу. Видение не исчезло, а стало реальнее. Этого еще не хватало! Откуда здесь шкаф? Когда появился? Я не мог ломать над этим и без того раскалывающуюся голову. Очевидно, его купила Лика… Но – когда она успела? И зачем он мне теперь? И зачем вообще – все?!
Часть 3
Два года спустя
Денис
1
…Я сижу на Арбате в небольшом, но баснословно дорогом кафе, где, кроме меня, никого нет. Я пытаюсь полюбить Moscoy, и у меня ничего не выходит. Про себя цитирую Сорокина: Москва – это великанша, разлегшаяся посреди холмов, ее эрогенные зоны разбросаны далеко друг от друга, и нащупать их практически невозможно. Поэтому – невозможно полюбить ее с первого взгляда, легче ненавидеть. Девка Moscoy грязна, как шлюха, от нее дурно пахнет. Восхищаться «душком» – признак гурманства.
У меня три синяка на лице – один на скуле и два почти слившихся в один под глазами, эдакие бледно-голубые «очки», которые (знаю по опыту) вскоре посинеют, а потом пожелтеют. Дело долгое. Дело не одной недели. Словом, лицо в диком несоответствии с костюмом и галстуком, а также с бокалом кампари передо мной. Официантки, которым совершенно нечего делать, шушукаются по этому поводу, усевшись за барной стойкой. Я не был здесь лет примерно двадцать-двадцать пять, хотя вначале стремился завоевать бывшую столицу бывшей империи. В первый свой приезд, а было это во время школьных каникул, я бродил, как загипнотизированный. Мне, как, впрочем, и всем в те незапамятные времена казалось, что нет на земле другого такого священного места, где можно быть поистине счастливым. Сюда до сих пор стекался народ из разных концов бывшего Союза, превращая город в базар-вокзал в надежде стать иголкой в стогу сена. Но, как говорили мои наблюдения, количество «иголок» давно уже превысило сам «стог». С утра пораньше, едва устроившись в гостинице, я обошел все злачные места, вокзалы и окраины. Это было бессмысленно, но сидеть на месте я просто не мог! В последней «инстанции» – в бункере радикальной национал-фашистской организации – я и заработал роспись на лице. Пошел туда только лишь потому, что один из приятелей сказал, что