Мы вновь влились в людской поток бульвара Сен-Мишель.

      – Матильда, – рискнул я.

      – Yes.

      – Можно один нескромный вопрос?

      – Нет.

      Мы прошли несколько метров, она натянула капюшон:

      – Я тебя слушаю.

      – Почему ты стала так ко мне относиться? Так…

      Молчание.

      – Как? – голос из-под капюшона.

      – Ну не знаю… как-то уж слишком банально… слишком меркантильно, что ли… Достаю кредитку и удостаиваюсь знака внимания – нежного поцелуя… Хотя нежного, конечно, громко сказано… скорее, небрежного… Да… Хм, и сколько же он стоит, твой поцелуй?

      Я открыл кошелек и проверил чек.

      – Пятьдесят пять евро шестьдесят сантимов. Отлично…

      Молчание.

      Вышвырнул чек в водосток.

      – И опять же дело не в деньгах, мне было приятно подарить тебе эти диски, но… как бы мне хотелось, чтобы ты просто поздоровалась со мной утром, когда я приехал, мне… мне бы так этого хотелось…

      – Я поздоровалась.

      Я дернул ее за рукав, чтобы она на меня посмотрела, поднял руку и вяло пошевелил пальцами, напомнив ей ее равнодушный жест. Вернее, ее равнодушие.

      Она резко отдернула руку.

      – Причем, это касается не только меня, – продолжал я, – с матерью ты ведешь себя также… Каждый раз, когда я звоню ей бог знает откуда и мне так важно, чтобы она… Но она говорит только о тебе. О твоем к ней отношении. О ваших ссорах. О том, что ты постоянно ее шантажируешь, одаривая вниманием только в обмен на наличные… Никак иначе…

      Я остановился и опять придержал ее.

      – Скажи мне. Что происходит? Что мы делаем не так? За что ты нас так? Я все понимаю… Переходный возраст, трудный период в жизни и все тому подобное, но это ведь ты… Ты, Матильда… Мне казалось, что ты умнее… Считал, что тебя это не коснется. Ты же у нас вроде смышленая девушка, а туда же, пополняешь статистику…

      – Ну так ты ошибся.

      – Вижу…