Мужчины о счастье. Современные рассказы о любви. Дмитрий Емец
Читать онлайн книгу.
САВЕЦКИЙ: драные обои, текущий в вечность унитаз, кровать из ДСП, явно сделанная на зоне в Мордовии, когда там сидели диссиденты и другие борцы за права человека. Как будто время застыло и Гдов снова был молод, разъезжал по командировкам, жил и спал где попало.
Гдов стоял на берегу и всерьез думал, не утопиться ли ему в Нерехте.
– Рехнулись все, – бормотал он, – Интернет, колбаса, туалетная бумага, мобильники, планшеты, начальство снова разрешило молиться Богу. Всё есть, но – поздно. Весь мир уже рехнулся мало-помалу, и нет уже квалифицированного доброго старого психиатра, способного его вылечить. Рехнулись ВЕЗДЕ. По-своему поняв заветы Маркса, националисты, милитаристы и империалисты всех стран объединились, чтобы драться друг с другом чужими руками. Руками так называемого народа, который, в свою очередь, тоже рехнулся, как бы кто его ни любил, включая меня. А может, и не рехнулся, а просто-напросто «цыплёнки тоже хочут жить», и этот так называемый народ покорно делал, делает и всегда будет делать всё, что ему навяжут манипуляторы при любом режиме. Демократия? Здравствуй, милая! Демократия – это длинный поводок, на одном конце которого ошейник, а другой всегда в руках негодяев. Наверное, «перестройка» для того только и была допущена Господом, чтобы мне это понять. На фотографии этой буколической троицы – Сталин, Рузвельт, Черчилль – явно не хватает Гитлера, Муссолини, Мао Цзэдуна, а то и Николая II, Наполеона. Все они – одного помёта сволота…
«Утешает лишь то, что за моим окном снова лучится на осеннем солнце дивная Нерехта, которая чего только не видела за время своего существования при различных властях и разномастных дикарях, включая нынешних, – писал он на следующий день. – И спасибо, спасибо Господу, если хоть немножко ещё удастся мне и другим моим согражданам пожить на своей земле почти по-человечески, почти по-человечески. Ведь наше вялое счастье могло бы кончиться значительно раньше, чем в 2014 году. И всё же – вдруг да случится опять Божье чудо, вдруг да окажется, что «ещё не вечер». Что всё же удастся нам скромненько и тихонько побыть на своей земле ещё немного, а возможно, и до бесконечности, если считать, что для православного смерти нет».
И в это время мелодично зазвонил его мобильный телефон.
– Вас слушают, – сказал Гдов.
Эдуард Веркин. Прыжок
Найда сидела в коробке из-под бананов и смотрела. Михаил не отворачивался от станка, но знал, что она смотрит, она всегда смотрела. В мастерской пахло деревом, клеем, палёным маральим рогом, растворителем и самодельной восковой свечкой, которую Михаил всегда зажигал, когда работал. За зиму он нажёвывал трёхлитровую банку воска, топил его и катал трескучие и пахучие свечки.
Найда от них морщилась и чихала.
Михаил закончил с ножом, выключил наждак, повернулся к Найде. Она смотрела.
– Вот, – сказал Михаил, – ещё один.
Найда кивнула, склонила голову.
Михаил завернул нож в промасленную бумагу, перетянул шнуром, кинул