Из письма Александры своей сестре Маше

      Машенька! Всё у меня хорошо, не беспокойся! Получаю достаточно, живу в отдельной квартире…

      А сначала здесь было страшно! Но по порядку.

      Приехала. Народу ― тысячи! Бегут, толкаются. Стою я, не могу понять… Подскакивает такой вежливый, в служебной фуражечке: «Дамочка, ― говорит, ― вам помочь?» Подхватывает мой чемодан и идёт ― я за ним. И тут кто-то как закричит:

      – Куда прёшь?! Раздавила!

      Гляжу под ноги ― карапуз лет шести.

      – Я Петруха ― рваное ухо, ― говорит и показывает мне своё рваное ухо, ― меня нельзя давить!

      Тут оглянулась я, а того ― с чемоданом ― и след простыл. Выбежала на площадь. Машины гудят… А чемодана нет. Ни денег, ни вещей, ни книг… Стою я зарёванная посреди площади, а люди бегут, не оглядываются, машины меня объезжают… Никому до меня и дела нет. Тут загудело, поехали мотоциклисты в чёрном. Постовой кричит:

      – Проходите, проходите! ― И меня куда-то толкает, а сдвинуть не может. Тяжеловата я… А гудит всё ближе. Несётся большая чёрная машина. Постовой белый стал, руку к голове приложил и замер. А на меня ступор нашёл. Стою, даже рот открыла. Останавливается машина и выходит из неё какой-то маленький, но, видать, важный.

      – Это что здесь? ― спрашивает, ― Все молчат. Тут меня прорвало:

      – Из Котлованова я. Приехала вот, а у меня чемодан украли!

      – Сейчас проверим, из какого Котлованова. Нет такого села! И не было! Садись в машину.

      Села я, ни жива, ни мертва и поехала, поехала. А машина воет и воет, хоть уши затыкай.

      Приехали мы куда-то. Хорошо, хоть паспорт у меня за пазухой остался. Он у меня паспорт взял и говорит:

      – Какое там Котлованово! Вот, в паспорте написано, что живёшь ты в селе №573, а ни в каком, не в Котлованове.

      – Вы уж извините ― говорю ― но номер этот 573 никто у нас и запомнить не может, все говорят Котлованово, вот и я сказала.

      – Ладно ― говорит ― чёрт с ним, с Котловановым. Рассказывай!

      – А чего рассказывать?

      – Да всё рассказывай! Всю свою жизнь рассказывай. Да смотри мне!

      И так грозно на меня взглянул, что внутри у меня что-то обмерло, и начала я ему всё рассказывать. И вот беда ― ничего теперь об этом не помню. Что уж я ему рассказала? Что было дальше?…

      Очнулась я неизвестно где. Вроде в больнице. Одежды нет, паспорта нет, а на мне одна рубашонка ― белая, длинная, видать, больничная. Подёргала дверь ― заперто.

      Пришла сестра в белом. Умыла меня, дала завтрак. А сама ни гу-гу, может и вовсе глухонемая. Так я в этой больнице дня три жила. Наконец, приходит какой-то: «Собирайся, пойдем».

      Быстренько эта сестричка меня одела в казённый балахон. Вышли мы ― в машину. И опять я оказалась в кабинете, где всё-всё рассказывала. Входит хозяин и говорит:

      – Александра Александровна,