Я подарю тебе солнце. Дженди Нельсон
Читать онлайн книгу.
но которая уносит глубоко, лишает тебя дыхания, лишает рассудка, всецело дезориентирует и которая уже не вернет тебя на поверхность. «Можешь сказать „нет“». Эти слова с грохотом упали между нами. Почему же я этого не сделала? Казалось, что рот забило песком. А потом им оказался засыпан и весь мир. И я так ничего и не сказала. По крайней мере, вслух.
Все произошло очень быстро. Мы были через несколько бухт ото всех остальных и скрыты от пляжной суеты камнями. За несколько минут до этого мы говорили о серфинге, о его друге, который набил мне татуировку, о вечеринке, на которую мы ходили накануне, на которой я сидела у него на коленях и впервые в жизни попробовала пиво. Мне только исполнилось четырнадцать. А Зефир был почти на четыре года старше меня.
А затем мы перестали разговаривать и поцеловались. Наш первый поцелуй.
Я тоже целовала его. Губы у него были солеными на вкус. А пах он кокосовым лосьоном для загара. Между поцелуями Зефир начал повторять мое имя, словно оно жгло ему язык. Затем развел чашечки моего желтого бикини в стороны и громко сглотнул, глядя прямо на меня. Я вернула их на место, но не потому, что не хотела, чтобы он так на меня смотрел, – наоборот, хотела, и мне от этого стало неловко. Меня впервые парень увидел без лифчика, так что загорелись щеки. Он улыбнулся. Зрачки у него были огромные и черные, глаза темные, и он уложил меня на спину на песок и снова медленно раздвинул ткань лифчика. На этот раз я не сопротивлялась. Я позволила ему на меня посмотреть. Позволила щекам гореть. Я ощущала его дыхание на своем теле. Он начал целовать мои груди. Я как-то сомневалась, нравится ли мне это. Затем он так впился в мои губы, что я едва не задохнулась. И в этот момент его глаза перестали видеть, и его руки, и руки, и руки стали везде одновременно. Тут он начал мне говорить, что я могу отказаться, а я не отказалась. Потом он всем телом начал вдавливать меня в горячий песок, закапывая меня в него. Я все думала: ладно, справлюсь. Я могу. Все нормально, нормально, нормально. Но нормально не было, и я не справилась.
Я даже не знала, что человека может похоронить его собственное молчание.
А потом все закончилось.
А потом все.
То есть на этом не все, но я не буду вдаваться в подробности. Но знайте: я отрезала почти метр светлых волос и поклялась, что больше никаких пацанов, потому что после этого случая с Зефиром умерла моя мать. Прямо сразу. Это я. Навлекла на нас беду.
Бойкот – это не прихоть. Для меня парни больше не пахнут мылом, шампунем, потом после тренировки, лосьоном для загара или океаном после многочасового катания на волнах, они пахнут смертью.
Я выдыхаю, резким пинком выталкиваю все эти мысли за дверь своего сознания, затем набираю полные легкие влажного пульсирующего воздуха и принимаюсь искать студию Гильермо Гарсии. Мне надо думать о маме и об этой скульптуре. Я буду выражать свое желание руками. Буду очень стараться.
Уже через несколько секунд я стою перед большим кирпичным складом: Дэй-стрит, 225.
Туман за это время почти не поднялся, и мир сейчас очень негромкий – в этой тишине только я.
Звонка