Поплакала, глядит – у самой ноги малахит-камень обозначился, только весь в земле сидит. Чем его возьмешь, коли ни кайлы, ни лома? Катя все ж таки пошевелила его рукой. Показалось, что камень не крепко сидит. Вот она и давай прутиком каким-то землю отгребать от камня. Отгребла, сколько можно, стала вышатывать. Камень и подался. Как хрупнуло снизу, – ровно сучок обломился. Камешок небольшой, вроде плитки. Толщиной пальца в три, шириной в ладонь, а длиной не больше двух четвертей. Катя даже подивилась:

      – Как раз по моим мыслям. Распилю его, так сколько бляшек выйдет. И потери самый пустяк.

      Принесла камень домой и сразу занялась распиливать. Работа не быстрая, а Кате еще надо по домашности управляться. Глядишь, весь день в работе, и скучать некогда. Только как за станок садиться, все про Данилушку вспомнит:

      – Поглядел бы он, какой тут новый мастер объявился. На его-то да прокопьичевом месте сидит!

      Нашлись, конечно, охальники. Как без этого… Ночью под какой-то праздник засиделась Катя за работой, а трое парней и перелезли к ней в ограду.

      Попугать хотели али и еще что – их дело, только все выпивши. Катя ширкает пилой-то и не слышит, что у ней в сенках люди. Услышала, когда уж в избу ломиться стали:

      – Отворяй, мертвякова невеста! Принимай живых гостей!

      Катя сперва уговаривала их:

      – Уходите, ребята!

      Ну, им это ничего. Ломятся в дверь, того и гляди – сорвут. Тут Катя скинула крючок, расхлобыснула двери и кричит:

      – Заходи, нето. Кого первого лобанить?

      Парни глядят, а она с топором.

      – Ты, – говорят, – без шуток!

      – Какие, – отвечает, – шутки! Кто за порог, того и по лбу.

      Парии, хоть пьяные, а видят – дело не шуточное. Девка возрастная, оплечье крутое, глаз решительный, и топор, видать, в руках бывал. Не посмели ведь войти-то. Пошумели-пошумели, убрались да еще сами же про это рассказали. Парней и стали дразнить, что они трое от одной девки убежали. Им это не полюбилось, конечно, они и сплели, будто Катя не одна была, а за ней мертвяк стоял.

      – Да такой страшный, что заневолю убежишь.

      Парням поверили – не поверили, а по народу с той поры пошло:

      «Нечисто в этом доме. Недаром, она одна-одинешенька живет.»

      До Кати это донеслось, да она печалиться не стала. Еще подумала: «Пущай плетут. Мне так-то и лучше, если побаиваться станут. Другой раз, глядишь, не полезут».

      Соседи и на то дивятся, что Катя за станком сидит. Насмех ее подняли:

      – За мужичье ремесло принялась! Что у нее выйдет!

      Это Кате солонее пришлось. Она и сама подумывала:

      «Выйдет ли у меня у одной-то?» Ну, все ж таки с собой совладала: «Базарский товар! Много ли надо? Лишь бы гладко было… Неуж и того не осилю?» Распилила Катя камешок.