Время дикой орхидеи. Николь Фосселер
Читать онлайн книгу.
что там осталось от времени ее детства, окликнуть прошлое, вызвать воспоминания. Однако во всех ее скитаниях по саду она ни разу так и не приблизилась к этому островку одичания, некогда столь любимому и надежному ее укрытию.
Как будто она повзрослела настолько, что могла теперь уверовать в духов, которые там гнездились и подстерегали жертв.
Георгина, подтянув к подбородку колени, машинально разглаживала тонкую, выгоревшую ткань саронга с коричневым узором. Пока ее отца и Пола Бигелоу не было дома, она ходила босая и по-прежнему носила платья своей матери, частично из-за тоски, частично наперекор Семпаке. Пожалуй, пора было уже обзавестись и собственными саронгами и кебайями. Из тех карманных денег, которыми снабдил ее на дорогу дядя Сайлас, кое-что еще оставалось; наверняка и отец дал бы ей денег, если бы она попросила.
Она вскочила на ноги и пошла в дом, чтобы надеть одно из своих легких летних платьев.
Воспоминания нахлынули снова, когда она тряслась в паланкине по прибрежной дороге, а мимо окон кабинки, которые раньше были ей только до кончика носа, покачивались с одной стороны дома́, с другой – волны и корабли.
Ну же, мой пти анж! Поедем, навестим твоего папу на работе!
Мама часто ездила с ней в город, на товарные склады отца – и никогда без коробки или банки со сладостями домашнего приготовления. Это были кожукаттаи, пирожки из рисовой муки и тертого кокоса. Кайю катли, масса из молотых орехов кешью, приправленная кардамоном и нарезанная ромбиками, и ладду, сладкие шарики, которые Аниш мастерил всякий раз другого цвета и сорта, с миндалем или фисташками, фруктами или кунжутом, белые, желтые, зеленые или оранжевые.
Отец всегда радовался их приходу, и пока мама и папа сидели за чашкой чая, Георгина, объевшись сладостей, играла на полу монетками из чужих стран и сооружала дворцы из сигарных коробок.
По дороге туда мама рассказывала ей о том, мимо чего они как раз проезжали, или заучивала с ней считалочки. Или они распевали песни, которые бабушка привезла в Индию со своей родины.
На мосточке в Авиньоне
Все танцуют, вставши в круг…
Улыбка скользнула по лицу Георгины, и она непроизвольным движением стиснула крепче жестянку, лежащую у нее на коленях: кхайя, сладкие кусочки из пшеничной муки с мягкой начинкой из сиропа, которые она перед поездкой льстиво выпросила у Аниша.
Громыхая, скрипя, звеня, шум города хлынул навстречу их паланкину и забурлил вокруг него неукротимым потоком. Георгина услышала, как саис впереди выругался, повозка резко затормозила.
Георгина высунулась из окна. Мимо, покачиваясь, проплыл огромный тюк белья на голове доби-валлаха. Паланкин стоял, зажатый между другими повозками, которым надо было в ту же или в противоположную сторону.
– Яти, – крикнула она саису, – что там такое?
Саис повернулся на козлах. Паланкин Финдли был одним из немногих в городе, которым управляли с козел, потому что Гордон Финдли находил