Три жизни (сборник). М. И. Ларионов
Читать онлайн книгу.
но адрес начеркал, вложил в книгу и с ней помчался назад.
Народу в пролёте уже скопилось порядком – всё выходящие. Она теперь стояла рядом с бабками, держа мальчишку за руку. Я встал невдалеке – пространство между нами, как нарочно, пустовало – и, обняв в скрещенных руках книгу с адресом, глотал мгновенья, не спуская глаз с девочки. «Вот, вот сейчас – плюнуть на всё, подойти, сунуть ей адрес!» – толкало меня в спину. – «Нет. Поздно», – упирало в грудь.
Поздно! – и сразу настала тяжёлая определённость. Сейчас всё кончится, я её вижу последние минуты. Последние минуты во всей дальнейшей жизни мы в одном, вместе, несравненная моя девочка!.. Какие были у меня глаза, какой вид – Богу только известно. И – ей: она внезапно и так же прямо, будто что-то её подтолкнуло, оглянулась ко мне, наши взгляды проникли друг в друга и она вздрогнула, отвернулась. И я почувствовал – занервничала. Стояла уже неспокойно – то заговаривала с бабкой, то с малышом, наклоняя к нему голову, переминалась.
Вдруг народ всполошился, загомонил, стали хватать свои узлы, чемоданы, и – кто вперёд – в проходы, ведущие к заднему пролёту: оказывается, объявили выход оттуда. Началась толкотня, спешка. Я проворно юркнул в проход, но в нём образовалась пробка, движение замедлилось. Я потерял её из виду и меня охватил страх, что не отыщу её в толпе и уже не увижу. Наконец, вышли в пролёт. Отойдя в сторону, я стал перебирать глазами каждого выходящего из обоих параллельных проходов (это в одном из них сегодня мы встретились и разошлись – в полном безлюдьи). Выходили тесной гурьбой, нетерпеливо поджимая впереди идущих, покачиваясь как пингвины, и по трапу уже поодиночке поднимались на причал, который был здесь выше борта парохода. А вон и она – едва вымелькивает жёлтой своей сорочкой, продвигаясь в толпе к выходу, поток увлекал её от меня. Вот поднялась по трапу, ступила на причал – всё! – и как-то освобождённо, бодро пошла, отделяясь от других вышедших, теперь видимая полностью – ведро и сумка в руках напряжённо прямых, рядом семенил мальчишка. Я встал на цыпочки и смотрел смиренно, замерев и жалко улыбаясь.
Уходит! уходит совсем, совсем, что тут поделаешь. Во мне всё онемело. Это был и вправду конец. Они с малышом прошли в прогал между гостиницей и зданием вокзала – и скрылись за углом. «Вот и всё. Как и не было…» – подвелось с бедовой лёгкостью, и тут я ещё мог даже удивиться – бабки-то пошли отдельно, своей дорогой, краем площади к домам…
Последние мои часы на пароходе я провёл большей частью в каюте, куда убежал тотчас, как только угол дома на моих глазах остался пустым местом её исчезновения. Защититься четырьмя стенами от всего, ничего не видеть! Сел, облокотившись на коленки, лицо в ладони, и – дышать невмоготу!
«Как жить теперь? Ведь уже никогда не увижу эту девочку, лицо её – ни-ко-гда не увижу!» – Непереносимая унылость мертвила, синяя обыдёнщина всего, в чём я остался и что впереди ждало. А ушло – всё-таки до этого я так не сознавал, теперь знаю – ушло что-то духовно истинное моё, мне предназначенное, как второе