Три жизни (сборник). М. И. Ларионов
Читать онлайн книгу.
поднялся на крышу, где за рубкой и трубой, оказывается, загорают. Здесь было что показать ребёнку: капитанский мостик, огромное колесо штурвала в просторной рубке, мощный ствол курившейся трубы с надраенным до блеска медным свистком; да и необъятней открывались дали волжские, – но если уж на палубу она не выходила, как мог я за возможное принять, что отважится подняться с малышом сюда… Верховик гнал белые кучки облаков в чистых голубых высях, но и здесь гулял свободнее, разметая тепло и так не жаркого сегодня солнца, – поэтому и загорающих было всего-то несколько мужчин. Далеко впереди глаз едва примечал в дымке частые разновысокие постройки, какие-то вышки, трубы как колонны, сквозь водные испарения как бы струисто растущие в мираже геометрически изломанной линии горизонта. По расписанию часа полтора ходу до Казани – не её ли предместья?
Я спустился на палубу. Да где же эта девочка? Была ли уж вчера-то? Может, ехала совсем недалеко и ночью где-то сошла? Это было бы жаль. Представить её лицо, так взволновавшее меня вчера, уже плохо удавалось, возникал едва только общий очерк.
Прохаживаясь в неопределённости: читать ли продолжать, или пойти в каюту поваляться, я увидел, как вышла Лариса, в том же ярком платье, и села спиной ко мне у палубного ограждения. Оранжевая пышка Лариса, ты-то вот не пропадаешь! Я прошёл мимо и, остановившись неподалёку, стал смотреть на берег, поглядывая на Ларису, – в сущности же, наоборот. Её взбитая сегодня и уложенная волнами прическа ей шла чрезвычайно, делала её женственнее, более дамочкой. Положив согнутую руку на перила, а голову на руку, она неподвижно глядела вниз, на воду за бортом. Скучно ей было, скучно и одиноко.
И девическая зреющая юность, и теребливый солнечный ветерок, и ничем не занятость томили её. И держало, держало её под гнётом благонравия, размеренной правильности, присутствие здесь, на пароходе, двух матрон с их неусыпной любовью и покровительственной сообщительностью. А в ней бродят-набраживают соки и блуждает тайная, робкая ещё грёза – не пестующее око ловить на себе… Я стоял на расстоянии не подозрительном, но вполне контактном; меня задорила игривость ощущений. Не знаю, успела ли она заметить мой манёвр, но теперь её привлекло оживление на реке: нас обгонял «Метеор», оставляя за собой длинный шлейф бурунной вспененности легко взрезаемой воды, а на встречу шла, величаво неся над поверхностью реки висящую носовую часть, гигантская нефтеналивная баржа, с которой доносилась репродукторная музыка.
Ещё и мысли не было подойти, заговорить, а тяжелеющее сглядывание всё труднее становилось прерывать. Ко мне были обращены пластически литые формы ровных подзагорелых ног её одна на другой единым тугим узлом торжествующе-неукрощённой плоти, они дразнили, они перебивали дыхание. Подсознательно во мне изменялось восприятие Ларисы – уже виделась не просто девушка как девушка, а представлялось в ней некое отвлечённо женское начало как сосуд, жаждущий излучения света, в котором он заиграет новыми гранями, преобразится, – и наполнения этим светом, насыщения его