Акука. Владимир Александров
Читать онлайн книгу.
7 июня, на грядках – спелая клубника.
По народному календарю в этот день начинают собирать лекарственные травы. Мы тоже собираем – литовский поэт Анзельмас Матутис приучил. И чай из них составлять научил. Это был его секрет. Матутис умер, и теперь секрет чая из трав, получается, наш.
– Антоша, проводи меня на клубнику, – просит бабушка.
– Акука! – соглашается внук.
Один раз проводил, а дорогу на всё лето запомнил!
Первая в жизни мальчишки живая клубника! Расхаживает внук между грядок. Почти как аист, только нос короче, хоть и красный. Расхаживает, на ягоды не наступает – успевает срывать. Щеки и лоб раскрасились клубничным соком, налипшими остатками ягод. И пятна зеленки, ясное дело, сияют. А глаза – горят.
Постепенно сок растворяет зелёнку и малый превращается в маленькое огородное пугало. Точно по поговорке: «Торчит меж людей, как пугало в горохе».
Ой, хорош!
Обычно вид у Антон Антоныча на клубничных грядках строгий. Да еще кепку-жокейку надевает козырьком назад или вбок. Отрицательный такой весь.
Помню, июль кончался, и клубника давно сошла, но Антон Антоныч всё равно строго разгуливал на грядках. Присматривался: вдруг какая клубничинка задержалась на кустике.
И находил. Два дня находил, три. Привык находить. Тут клубника-то и кончилась. Не верит мальчишка глазам, изучает грядки, ищет – а вдруг…
Лето для бабушки и внука проходит вместе с разными ягодами. По ягодам лето идёт! В лесу да на земле всё своё время знает. И человек охотно подчиняется знаниям земли и леса. И быт свой хуторской под них подлаживает.
Легче всего к жизни природы приспособлены старики да малые дети. Старый – привык, а малый никакой другой жизнью ещё не жил. Потому и хорошо Антон Антонычу на хуторе.
С утра до вечера хорошо. С вечера до утра.
А кукушки уже не слышно. Заколосились озимые – кукушкина песня спета. «Ячменным колосом подавилась», – шутит поговорка.
Не туман июньский опускается на хутор. Это поля, огороды, река, дома как бы вдыхают туман. Словно весь день прошёл на одном вдохе, а под вечер, наконец, удалось выдохнуть.
Особенно глубоко и ровно дышит хутор под молодым месяцем. Отдыхает хутор и не поймёшь – то ли раскачиваются, то ли плывут в бледно-сиреневом тумане дома, стодолы, сосны, лошадка на лугу…
Лошадка
Пошёл Антон Антоныч к колодцу. Проверить пошел: вдруг у колодца пустые ведра стоят. Если есть, значит и я там, и мы вдвоём будем воду доставать.
Я буду ворот крутить, Антон Антоныч положит подбородок на край сруба и будет заглядывать в страшную глубину. Посмотрит-посмотрит да и крикнет в темноту:
– Акука!
– Ука-а-а! – отзовется глубина.
Сто раз крикнешь и сто раз глубина ответит!
Пошёл, значит, мальчишка к колодцу. Вёдер нет, дверца специального шалашика-домика над колодцем закрыта на крючок. Поискал меня внук глазами. Не видно. Покричал. Не слышно.
Отправился