Карманный оракул (сборник). Дмитрий Быков
Читать онлайн книгу.
доминированием, – а ведь нет ничего скучнее постоянной взаимной приглядки, конкуренции, поиска чужих слабостей и уязвимостей: все время что-то вместе придумывали, и никто никого не притеснял. Ходили к военному городку, куда, конечно, не пускали, но издали доносились успокаивающие звуки стрельбы: все спокойно, армия на страже. За грибами – так вообще почти каждый день, однажды заблудились, вышли очень далеко, у железнодорожных путей близ самого Чехова, гордо проехали одну остановку в электричке. Тогда, кстати, почти ничего не нашли: почему-то чем дальше от дома, тем меньше было грибов. Мы все ищем счастье где-то, а оно под носом, – я был ребенок домашний и уже тогда это понимал. На эту тему была целая дискуссия. Штаб был оборудован в низких и толстых ветках чрезвычайно удобного дуба за лесом, ближе к станции. Что планировали в штабе, почему вообще штаб? Ничего, просто секретное место. Праздновали Хеллоуин. Про него знали из старых журналов «Америка». Америка почему-то не возбуждала страха, война могла начаться, но не по ее вине, как для иного верующего все катастрофы и ураганы происходят не по вине Бога, а в силу высших, неподконтрольных Богу причин. Хеллоуин празднуется 31 октября, а у нас было 31 июля: встретиться в Москве и отпраздновать его осенью не планировали. По умолчанию Москвы как бы не было, и мы там не узнали бы друг друга. Мы даже с Лехой в Москве никогда не виделись, хотя на даче были не разлей вода. Тыквы не было, была трех литровая банка, надетая на шест, сверху к ней прилепили восковую свечу, свеча горела, мы носили эту банку как светящееся привидение, соседская шестилетняя Юлька оглушительно визжала. Один раз набрали страшное количество земляники, у меня даже голова кружилась, столько пришлось за ней нагибаться. И театр, само собой: после «Золушки» поставили «Кота в сапогах», потом для мелкоты историю про Бабу-ягу, и концерты были до самого августа – это уж как заведено.
Родители, кстати, у Вали тоже были не вполне обычные люди – как я понимаю теперь, они были из той же средней городской советской интеллигенции, что и наши, но несколько более рафинированные, с дореволюционными, кажется, корнями. И литературу они читали другую, и гости у них бывали другие, экзотичнее наших, – даже приезжал один раз православный батюшка, одетый совершенно заурядно, в ковбойку, похожий на МНСа, но более волосатый. У Вали был двоюродный брат Николка, нигде не учившийся и не работавший, а, как он говорил, бродяжничающий: он уезжал куда-то в Сибирь, завербовывался, зарабатывал, потом на это жил, странствуя по всей стране от Кавказа до Чукотки. Чем он там зарабатывал – не представляю: он был утонченный, с лермонтовскими усиками над пухлой губой, с копной мелкокурчавых волос, с трагическими впалыми щеками. Несмотря на советскую власть, таких необычных людей было тогда довольно много, больше, чем сейчас, потому что вся система была сложнее и щелястее. Помню Валиного отца, Вадима Степановича, очкастого, круглолицего, никогда, казалось, не говорившего серьезно, – голоса он тоже не повышал и был всегда ровно