Было тихо, тепло. Ущербный месяц стоял высоко над горами. Впереди по шоссе шли Анна Ивановна и Катя с княгинею, за ними сзади – Иван Ильич, Белозеров и Заброда. Иван Ильич громко говорил, размахивая руками.

      У канавки шоссе, близ телеграфного столба, густой кучкою сидели женщины в черных одеждах, охватив колени руками. Месяц освещал молодые овальные лица с черными бровями. Катя вгляделась и удивилась.

      – Смотрите! Да ведь это наши деревенские! Васса, Дока! Вы это? Чего вы тут сидите?

      Женщины молчали. Наконец одна сказала:

      – Дикая орда идет из города.

      – Какая дикая орда?

      – Один болгарин наш прискакал, подал весть: всех девок себе забирают.

      – Да что это за дикая орда?

      Деловито вмешался Иван Ильич:

      – Не понимаешь! Погоди, я сейчас разберу… Это дикая дивизия значит, чеченцы. Правильно?

      – Ну, да.

      – Вы-то чего же, красавицы, испугались?

      – Наши у фонтана стерегут. Как дадут весть, в горы побежим, в сады.

      Иван Ильич захохотал пьяным смехом.

      – Да не за вами они идут, дурочки! Они парней идут ловить, что на мобилизацию не явились. Им лучше скажите, чтоб в горы утекали!

      Девушки молчали.

      – Ну, ну! Сидите уж! Оно, конечно, все-таки вернее и вам уйти… Сидите, девочки мои хорошие!

      Пошли дальше. Иван Ильич вздохнул.

      – Эх, хорошо бы выпить теперь! Как следует! Так, чтобы этот однобокий дурак на небе заплясал.

      – Выпить сейчас хорошо, – согласился Белозеров. – Знаете, что? Зайдем ко мне. У меня вино есть. Хорошее! Барзак, старый.

      – Да неужто?! Благодетель! Вот это так штука!.. Нюра, Катя! – закричал он. – Вы дойдите одни до дому, – ничего, тут недалеко. А мы к маэстро на часок зайдем, по пьяному делу.

      Белозеров жил совсем один в маленькой уютной дачке недалеко от шоссе. Месяц светил в большие окна, в углу блестел кабинетный рояль. Белозеров зажег на столе две толстых стеариновых свечи. Осветилась над роялем полированная ореховая рама с Вагнером в берете.

      Иван Ильич удивился.

      – Ого! Вот буржуй! Как живет! И свечи есть.

      Белозеров лихо подмигнул.

      – В Петрограде еще запасся, давно. Я человек коммерческий. Покупал у кондукторов по двадцать пять копеек фунт. Столько напас, что перед отъездом с полпуда знакомым распродал по два рубля за фунт.

      – Ловко! – расхохотался Иван Ильич. – Слышишь, хохол? – обратился он к Заброде. – Знакомым по два рубля, а незнакомым, наверно, рубликов по пяти. Вот они где, спекулянты-то!.. Ты, брат, у меня смотри! – погрозил он Белозерову пальцем. – Певец ты божественный, но душа у тебя… по-до-зрительная! Я тебя насквозь вижу!

      Белозеров кисло улыбнулся и пошел за вином.

      Уж несколько опорожненных бутылок стояло на столе. Свет месяца передвинулся