Сиять божественным свечам!

      В своей России, как в изгнанье,

      все пишет Пимен по ночам

      свое последнее сказанье.

      Он нежность к родине сберег.

      А в сердце гнев, как брага, бродит,

      Одна лишь Истина, как Бог,

      его рукою дряхлой водит.

      Лампада тусклая горит.

      Стол окроплен святой водою,

      И ангел Памяти парит

      над головой его седою.

      Из храма изгнан и с ТВ,

      он под хоругви Веры призван, —

      не потакать людской молве,

      а верить правде. Верить жизни.

      Ведь люди поняли уже,

      что наша правда растерялась,

      что в каждой нынешней душе

      так мало Господа осталось…

      Что наших предали отцов —

      потомков даже не колышет.

      Героям плюнули в лицо —

      вам все равно, – но Пимен пишет.

      Ему забыться не дают

      и низость лжи во власти высшей,

      и безнаказанность иуд.

      Старик все пишет, пишет, пишет.

      Он верит: преданность и честь

      мы все ж навеки не отринем.

      На каждого монарха есть

      непресмыкающийся Пимен.

      Слабеет дряхлая рука.

      Глаза, уставшие в потемках…

      Сквозь бури, грозы и века

      он слышит возгласы потомков.

      Едва ли чувствует он сам,

      какую вызовет тревогу

      его Посланье небесам

      и адресованное Богу…

      Фальшивых слов недолог срок.

      Тускнеют новые витии.

      А летописцев Бог сберег.

      Бессмертны Пимены России.

      Слово! Спасибо тебе за труды.

      Жили всегда мы печально и хмуро…

      Плодоносили и в стужу сады

      нашей спасительной литературы.

      Трудные были всегда времена.

      Только во время побед и печалей

      люди и впрямь поднимались со дна, —

      книги читали. Книги читали.

      С самого детства ступала нога

      в сказочный лес Алексея Толстого,

      в парк Паустовского, сад Маршака.

      Шли мы тенистой аллеей Светлова…

      Правда, тогда же с партийных небес

      планово шли и другие посадки:

      были в фаворе создатели пьес,

      с правдой игравшие в жмурки и прятки.

      Люди нелепую эту стряпню

      тихо ругали, но вслух поощряли.

      Саженцы эти и впрямь на корню

      сами в питомниках лжи засыхали.

      …Нынче культурная жизнь на юру.

      Новым хозяевам книга постыла.

      Новый Лопахин призвал к топору.

      Рушится все, что любимо и мило.

      Для