– Так где ты осел по приезде из Триполи? – спрашивает Малика, удобно устраиваясь на мягкой софе.

      – Ты же знаешь, Ливия не была для меня легким участком, но, когда я там был консулом, мне удалось получить должность директора консульского департамента МИД.

      – Ого, wow! – восклицает старая приятельница, похлопывая элегантного черного мужчину по руке. – Мои поздравления! Будем здоровы! – Она поднимает вверх запотевшую рюмку с whisky on the rocks, кусочки льда весело позвякивают о стекло.

      – А ты чем занимаешься в своем посольстве?

      – Ничем, – смеется Малика. – Последнее звено в цепи, паршивая и неблагодарная функция.

      – Жаль, – говорит мужчина.

      – Я занимаюсь тем, что не давало тебе сомкнуть глаз в Триполи. – Женщина таинственно поджимает губы и приподнимает брови.

      – А именно? У меня было много таких дел.

      – Тебе что-нибудь говорит кража более чем в тысячу долларов из вашего участка или нелегальные иммигранты, беженцы на понтонах и лодках, добирающиеся морем на юг Европы, лагеря для нелегальных эмигрантов, а потом их принудительная депортация?

      – Ну, тогда ты имеешь полное право на бессонницу. – Анум с пониманием кивает. – Неужели всем этим должен заниматься один человек? Кассациями, петициями, контактами с министерствами или юристами? Это же просто невозможно! В Триполи у меня было целое бюро и десять сотрудников!

      – Конечно, – грустно соглашается Малика. – Но я никого не смогу убедить в том, что нуждаюсь в сотрудниках и мне нужно хоть немного облегчить работу. Или помочь с решением хотя бы одной проблемы. Не говоря уже об исполнении хотя бы одной просьбы и выплате, по крайней мере, двух долларов налогов.

      – Как видно, твоему правительству это не нужно. Бюро открыли только потому, что так положено. Ну и еще для того, чтобы закрыть рот нашим властям и защитникам прав человека. Теперь мы, черные глупцы, уже не можем предъявить претензии, что нас обворовывают и нарушают все возможные права и конвенции и что вы не хотите смириться с убытками. Любой черномазый может написать письмо, придти к вам. Он постонет, поплачется… А дело затянется, пока преступник не умрет от голода, болезни, а в Ливии часто и от пыток.

      Анум, произнося эти горькие слова, очень нервничает. Он застыл, и взгляд его теперь направлен в никуда.

      – Ты почти не ошибаешься. Единственные дела, которые можно закрыть, – это те, что разрешились естественным путем, – признается Малика, жалея, что затронула эту тему и нарушила приятную дружескую атмосферу.

      – До свидания. – Мужчина одним глотком допивает виски, встает и направляется к двери. – Наверняка еще не раз увидимся