Черный русский. История одной судьбы. Владимир Александров
Читать онлайн книгу.
беженцы подкупали охрану и, к большому раздражению французов, проскальзывали. Учитывая опыт «подмазывания» в Москве и пережитые его семьей лишения, Томас, должно быть, тоже испытал такой соблазн, пусть даже у него и было совсем немного денег.
Несмотря на эти трудности, любые сомнения, которые могли возникать у беженцев насчет их эвакуации с французами, быстро рассеивались. В первые дни оккупации Одессы большевиками стали поступать сообщения о воцарившемся там терроре по отношению к оставшейся в городе «буржуазии». Большевики наложили дань в 500 миллионов рублей наличными на тех жителей, чьи имена были опубликованы в местных газетах. Не заплативших бросали в тюрьму или же принуждали к физическому труду, такому как уборка городских улиц. Печально известная тайная полиция Ленина, Чрезвычайная комиссия (ЧК), начала кампанию кровавой мести в отношении политических и классовых врагов советского государства. Сотни людей, включая женщин и детей, были замучены и убиты. Говорили, что девятилетний наследник старинного польского дворянского рода Радзивиллов был убит с целью воспрепятствования продолжению оного. Люди пребывали в таком отчаянии, что пытались бежать из Одессы под покровом ночи на маленьких лодочках – в надежде доплыть до греческих и французских кораблей. Оказавшись в Константинополе, Фредерик попытается выяснить, что случилось с Ольгой, но так ничего и не будет знать о ее судьбе на протяжении нескольких лет.
Тем временем даже после прохождения дезинсекции союзнические группы наталкивались на все новые барьеры. Корабль, на котором они должны отплыть на десяток миль к югу – в Константинополь, подлежал дезинфицированию. Первые несколько дней соотечественников содержали вместе; их подвергли медицинскому обследованию, чтобы выяснить, нет ли у них симптомов тифа. Судя по времени, проведенному ими в пути, Фредерика и его семью заставили пройти через все этапы этой суровой программы. Коммюнике, которыми обменивались французские чиновники, показывают, что ни одного пассажира «Императора Николая» – гражданина государства-союзника – не отпустили в город до 17 апреля, а Томасы оказались там 20 апреля – через две полных недели после побега из Одессы. Опыт эвакуации был столь болезнен, что Дженкинс почувствовал себя на грани «нервного срыва» и попросил начальство о скорейшем переводе «на тихий пост в цивилизованной стране». Беженцам такая роскошь была недоступна.
От Каваки до Константинополя плыть чуть больше часа, однако спуск по узкому, извилистому Босфорскому проливу не позволяет предвидеть величественной панорамы, что разворачивается впереди. Местность по обеим сторонам сельская, спокойно-живописная; на берегу временами виднеется то деревушка, то гостиница, то большой дом, а на горной вершине – старые развалины. Когда же судно делает последний поворот и крутые берега расступаются, взору неожиданно предстает все величие города.
От первого взгляда на Константинополь перехватывает дух.