Гнезда русской культуры (кружок и семья). Юрий Владимирович Манн
Читать онлайн книгу.
интересов, было им подчинено. Ведь не зря же Герцен называл кружок Станкевича умозрительным. Под умозрительностью понимали в то время преимущественно философское направление, основанное на чистом мышлении и на стремлении к предельно широкому обобщению.
…Представим себе один из вечеров начала 1830-х годов, когда к дому Павлова на Дмитровке, в квартиру Станкевича, один за другим потянулись и Клюшников, и Красов, и Белинский, и Константин Аксаков, и Ефремов…
Дальнейшее пусть расскажет герой одного художественного произведения.
«Вы представьте, сошлись человек пять, шесть мальчиков, одна сальная свеча горит, чай подается прескверный и сухари к нему старые-престарые; а посмотрели бы вы на все наши лица, послушали бы речи наши! В глазах у каждого восторг, и щеки пылают, и сердце бьется, и говорим мы о Боге, о правде, о будущности человечества, о поэзии… А ночь летит тихо и плавно, как на крыльях. Вот уже и утро сереет, и мы расходимся, тронутые, веселые, честные, трезвые (вина у нас и в помине тогда не было), с какой-то приятной усталостью на душе… Помнится, идешь по пустым улицам, весь умиленный, и даже на звезды как-то доверчиво глядишь, словно они и ближе стали, и понятнее…»
Так говорит Лежнев в романе Тургенева «Рудин», вспоминая свою молодость, годы учения в Московском университете. Лежнев – вымышленный персонаж, но мы смогли предоставить ему слово потому, что, как свидетельствовал сам Тургенев, описанный им в романе кружок имеет своим прообразом кружок Станкевича.
Мы встречаем в этом описании уже знакомые нам детали жизни кружка: и долгие чаепития по вечерам и ночам, и трезвенность (вспомним Аксакова: кружок «не любил ни вина, ни пирушек»), и полное отсутствие ритуала, и естественность, простоту взаимного общения.
Но важнее всего то, что Тургенев схватил самый дух кружка.
Откуда у этих «пяти, шести мальчиков», только что начавших жить, не совершивших еще никаких подвигов, не сделавших никаких открытий, не получивших никакого признания окружающих, да и не добивающихся такого признания, – откуда у них эта приподнятость настроения, энтузиазм, «восторг»? Это ощущение сопричастности ко всему человечеству, даже ко вселенной, когда кажется, и звезды стали тебе «ближе… и понятнее»? Из какого источника вытекало это бодрое, опьяняющее чувство? Прежде всего – из характера их интересов и стремлений.
Станкевич и его друзья не ограничивали свои занятия какой-либо одной наукой, отраслью знаний. Скажем, историей или географией, лингвистикой или искусствознанием. Их интересовало все вместе, интересовала связь наук. Или, точнее, то общее, что раскрывается в каждой из наук в отдельности и во всех вместе, что выражает основу бытия. «И говорим мы о Боге, о правде, о будущности человечества, о поэзии…» То есть о том, что самое главное в жизни, что составляет ее смысл. На меньшее «мальчики» не соглашались. Им нужно было добраться до самого корня, до тайны мироздания.
Помните, как Пушкин в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы» обращался к жизни: «Я понять тебя хочу, смысла