В самом начале нашей «семейной» жизни и я, бывало, злоупотребляла алкоголем. Опьянение казалось мне прекрасным забытьём. Я могла произнести вслух то, что в трезвом виде никогда бы не сказала. Чувствовать себя сексуальной. Исчезали границы и барьеры. В этом не было продуманной стратегии, но я считала, что алкоголь вполне может присутствовать в моей жизни. Я пила, потому что подшофе на тусовках человек чувствует себя расслабленным. Мужчины выглядели красивее. Иногда я пила, чтобы забыться, в другой раз – чтобы что-то вспомнить. Но в самом процессе выпивки не было прямой осознанной цели.

      Мне хотелось быть свободной. Не сдерживать эмоций. Смеяться. Мне нравилось пить, как пьют мужики. Падать под стол, выпив море текилы. Потом меня выворачивало в сугроб, и я клялась себе, матери и господу Богу, что больше никогда не возьму в рот ни капли. Но клятвы иногда имеют короткую жизнь. Назавтра был новый день.

      Я не помню точно, когда произошел перелом, с каких пор я стала воспринимать алкоголь как врага, а не утешителя. С какого-то момента его «аромат» стал мне противен, напоминал наказание, запах мертвечины. У меня в желудке начинались спазмы, стоило выпившему пассажиру в автобусе дыхнуть мне в лицо. Однажды я не смогла сдержаться, когда в метро рядом со мной оказалась женщина, распространявшая запах вчерашней попойки. Он отравил воздух вокруг, и я не могла дышать. Не знаю, когда случился этот перелом. Но он произошел, и это продолжается до сих пор.

      2

      Для матери-одиночки все мужчины – потенциальные кандидаты на место Избранника. Но если бы кто-нибудь сказал мне, что им будет он, парень, которого я встретила в тот майский вечер и который выглядел таким юным и несерьезным… Я бы высмеяла его. Одинокая женщина-мать ищет опору и безопасность. И главное – ей ни к чему новые проблемы вдобавок к имеющимся. Но разве могла я знать, что встретила свою судьбу? Ну и ну, это звучит так глупо. Но, к сожалению, так оно и случилось.

      Мы с Эдвардом, которому уже было четыре года, жили недалеко от центра, в квартире площадью семьдесят пять квадратных метров, на первом этаже, рядом с небольшим двориком. Квартира была немного темновата, но я любила ее. Эдвард спал в комнатушке, которую раньше занимала прислуга. Напротив нас проживал чокнутый таксист, каждую ночь менявший женщин. Дом состоял из маленьких квартир, в которых жили люди без партнера, одинокие матери и отцы и разные странные личности. Иногда в доме стоял такой гам, что я от него уставала. Бытовуха выпирала наружу, напоминала о себе, иногда довольно неприглядно. Гам заставлял понять, что человек в жизни должен быть готов ко всему. И приспособиться.

      Добиться, чтобы все наладилось, – это настоящий бег на марафонскую дистанцию. Мне нужно было встряхнуться от ежедневных утомительных забот. Казалось, мой удел – раздвоение. С одной стороны, детский мир: детсад, игры с Эдвардом, минуты