Ад Лабрисфорта. Джей Эм
Читать онлайн книгу.
справиться с чувством безысходности, какое обычно испытывают, оказавшись в захлопнутой ловушке. Это ощущение, вопреки доводам разума, тошнотворной волной подступило к горлу в тот момент, когда Костолом запер дверь. И сделало то, чего не смог добиться Фрэнк Бонс с его побоями: нарушило отрешённость Уэсли.
Усевшись на кровать, он сосредоточил всё своё внимание на том, чтобы сегодня, субботним вечером тринадцатого августа, его первым вечером в Лабрисфорте, это предательское чувство возникло в первый и последний раз. Паника и безысходность в любой ситуации – злейшие враги.
«Это просто поединок, всего лишь ещё один поединок, в котором тебе предстоит участвовать. Который тебе предстоит выиграть».
Несмотря на кажущуюся сложность задачи, выполнить её удалось. Флэш вновь обрёл пошатнувшийся было самоконтроль, а заодно и уверенность, что это не сиюминутное достижение. И не ошибся. За всё время пребывания в Лабрисфортской тюрьме он испытал, пожалуй, все возможные отрицательные чувства – но не отчаяние.
Отчаяние пришло позже.
Теперь же Уэсли был почти спокоен. Его не оставляла убеждённость: он сможет сделать то, что не удавалось ещё никому – вырваться из Лабрисфорта.
Он попытался как следует припомнить всё увиденное. Мимо скольких «обитаемых» одиночек он прошёл? Первая камера слева – он точно помнил – занята. Напротив неё, кажется, пустая. Во второй справа, соседней с его собственной, тоже кто-то сидит. Во второй слева – никого. В третьей слева располагается, как уже выяснилось, некий Берни Оллз. Последняя, четвёртая слева камера, также заселена: кто-то там стоял у решётки, когда Флэш заходил в своё лабрисфортское «жилище». А вот последняя справа, вторая смежная с ним, не занята.
Уэсли застелил кровать и лёг. Матрас оказался тощим и жёстким, подушка – плоской, как блин. Когда Флэш положил на неё голову, взгляд упёрся в потолок под углом почти в девяносто градусов. В таком положении распухший нос совсем заложило, пришлось дышать ртом.
В камере были исписаны не только стены, но и потолок. Ещё бы – он здесь такой низкий. Встав на кровать, достать можно запросто.
Некоторые надписи выцарапаны на бетоне, некоторые намалёваны краской. Интересно, чем их делали? Ведь у его предшественников, так же как у него у него самого, поначалу не могло быть под рукой ничего подходящего. Какая уж тут писанина, когда даже долбанной зубной щётки нет. Единственное, а оттого удивительное проявление лабрисфортской заботы – рулон туалетной бумаги на бачке унитаза.
Впрочем, что касается надписей, возможность как-нибудь исхитриться есть в любом случае. Например, отломать «язычок» бегунка от молнии на ботинке, и карябать им. Правда, наверняка заодно окарябаешь и собственные пальцы – но если очень хочется оставить о себе память, можно и потерпеть.
Света тусклой коридорной лампочки вполне хватало, чтобы прочесть надписи. Большинство из них – имена и даты вперемежку с матерщиной. Встречались и более пространные изречения: «Не хочу умирать, но не могу жить», «Жизнь – дерьмо», «Билли