…Тут в детскую вошла мама Хана. Ханой её называли все родственники и папа тоже. Для детей же она была «мамочкой» и «мамулей». А вот в больнице, где мама работала хирургом, все коллеги и больные обращались к ней официально – Анна Павловна.

      Мама была небольшого роста, очень изящная, и этим ставила в тупик некоторых «доброжелателей», которые утверждали, что еврейские женщины, по своей природе, всегда толсты и безобразны. А ещё у мамы были рыжего цвета пушистые волосы, разбросанные по плечам, и даже в пасмурный день они походили на копну «домашнего» солнца.

      – С Днём рождения, доченька!..

      Мгновенно вспорхнув, Ева восторженно повисла у Ханы на шее.

      – А где мне подарок?.. – сонным голосом спросил Лёвка, наблюдая за их нежностями. Он проснулся уже давно, когда Ева громко приглашала на День рождения Янкеля-Сироту.

      – Будет тебе подарок, – ответила она брату. – Получишь, когда придут гости.

      По семейной традиции, «виновник» торжества дарил всем гостям небольшие сувениры, сделанные своими руками. И выходило, что в День рождения никто не оставался без подарков – ни «новорождённый», ни гости.

      Сувенирами могли быть обычные акварельные рисунки и вырезанные из бумаги силуэты, фигурки из пластилина или вышивка с инициалами на носовом платке. Это могла быть обычная бутылка, увитая на клею бумажным шпагатом, а потом разукрашенная цветной гуашью и для красоты покрытая лаком – ставшая вазочкой для цветов. Это был и самый обычный камень-голыш, найденный на берегу речки Искры, на котором нужно было придумать пером или кистью какой-нибудь забавный рисунок.

      На сегодняшний День рождения Ева тайно от всех делала сувениры, начиная с весны. И успела сделать, штук двадцать, не меньше.

      – Ну, что ты мне подаришь, что?.. – нетерпеливо спрашивал сестру Лёвка, садясь в постели.

      – Сам увидишь!

      – Нет, скажи сейчас!

      – О подарке нельзя говорить заранее, – заметила мама.

      – Мне мо-ожно, – заныл Лёвка. – Я её бра-ат!..

      – Не ной! –