На другой день чуть свет, прыгая через лужи окраинных улиц, Марина разыскивала домик, где должны были жить родители Валерия. Можно было бы и не ходить в такую даль. Просто написать повестку – пришли бы сами, но хотелось взглянуть на обстановку, в которой жил мальчишка. Хотелось выяснить причину, толкнувшую подростка к бродяжничеству.

      Причину долго искать не пришлось. Еще на пороге Марина услышала злую ругань. С утра приложившийся к бутылке отец делал «смотр хозяйству». Слышались грубые ругательства и всхлипывания женщины.

      Приход милиционера взволновал только мать. Родитель же, угрюмо поздоровавшись, ушел во двор. Мать беспомощно опустилась на стул. Да, она видит, что сын сбивается с дороги. Она все глаза проплакала, а что можно сделать? С чего начались побеги Валерия из дому? Да уж сами видите, как живем…

      В школе, где учился Валерий, развели руками: понять не можем этого ребенка. Типично трудновоспитуемый…

      «Спасти мальчишку можно, только оздоровив семью, но ведь на это надо время, а оставить Валерия под влиянием улицы – значит дать вырасти преступнику», – думала Марина. В детскую комнату она возвращалась с твердым решением.

      Мальчишку она застала уже проснувшимся. Плащ висел на гвозде.

      – Валерий, тебя придется отправить в колонию…

      Валерий не стал спрашивать, почему. От уличных друзей он уже знал, что полагается за его поступки. Он уже давно ожидал этого приговора и почему-то считал, что если уж собираются послать в колонию, то должны на него кричать, ругаться. Спокойный тон озадачил его…

      Ровно год пробыл Валерий в Абаканской детской воспитательной колонии. Первые месяцы он не знал, что Марина Ивановна, настоявшая отправить его в колонию, за сотнями дел, которыми ей пришлось заниматься, не забыла и о нем. Не знал он, что она не один раз ходила в окраинный домик, где жили его родители, и что от ее разговоров письма отца к нему стали ласковее и сердечнее. Не знал он и переписки Марины с начальником колонии. Наконец, к нему пришло письмо, написанное ровным почерком. Марина спрашивала, как он себя чувствует, хорошо ли к нему относятся, какую специальность он осваивает и какие отметки по его любимому предмету – математике.

      Вначале ему хотелось порвать письмо: она ведь отправила меня в колонию! Потом, уже лежа в постели, он тихонько развернул листок еще раз. «Откуда же она знает, что я математику люблю?» Сразу почему-то вспомнился плащ, укрывавший ноги, бутерброд, который он нашел на диване в то утро. Потом вспомнились его побеги из дому, ночевки на чердаке старого склада, вспомнился дождливый вечер, когда ход на чердак кто-то заколотил и он ночевал в подворотне. Веки его слипались, и уже в полудреме перед глазами встал кривой Сенька Сурик, приказывавший красть для него яблоки на базаре. Потом вспомнился красноносый продавец, больно ударивший его за это по голове. А рядом с продавцом вдруг оказалась милиционерша. Она взяла продавца за руку и спокойным голосом говорила: «Ты что же это делаешь?», и Валерка