Сказать, что в комнате царил страшный беспорядок, означало не сказать ничего. Здесь обитал такой хаос, которого моя мама ни за что не допустила бы. Письменный стол, на котором стоял компьютер, был завален бумагами, дисками, ручками, маркерами. Все обозримое пространство над столом было заклеено стикерами разных цветов. На краешке стола примостилась кофейная чашка, поверх которой помещалось блюдечко с сухариками. Постель была смята, будто кто-то не раз бросался на нее с размаху и не менее резко вскакивал. А на полу распласталась огромная карта Самары. Перевернутая пепельница с рассыпанными вокруг нее окурками захламляла как раз район Безымянки, где проживали мы с мамой.

      – Привет неутомимым труженикам! – сказала я, затворяя за собой дверь. – Творческий кризис?

      Кирилл оторвался от монитора и широко улыбнулся. Раньше я с разлету повисала на нем, визжа как помешанная, но года четыре назад остепенилась и теперь ограничивалась внутренним ликованием. И лишь иногда, когда мы долго не виделись, я могла позволить себе поцеловать его.

      С минуту Кирилл оценивающе смотрел на меня. Потом проговорил, приподняв одну бровь:

      – Дама, вы к кому?

      Его умение поднимать одну бровь всегда вгоняло меня в дикий восторг, но, сколько я ни пыталась, никогда не могла сделать так же – мои брови ездили вверх-вниз только синхронно.

      – Мне нужен репортер хроники происшествий господин Барс. Я его незаконная дочь. Если он не захочет меня признать, этот факт станет достоянием широких масс.

      – Это провокация, дорогая моя, подрыв кристальной репутации упомянутого господина. Я прекрасно знаю его дочь. Она очаровательная длинноволосая девочка. И никаких стриженых и крашеных детей у него нет. Так что, молодая особа, возвращайтесь обратно на обложку журнала.

      – И это комплимент? Довольно дохленький для тебя, – вышла я из роли. – Давай, напрягись, я подожду.

      – Боюсь, не получится. Я слишком шокирован. Что это с тобой?

      – Я сменила имидж!

      Кирилл снова оглядел меня.

      – Ну? – не выдержала я. – Как я тебе?

      – Как тебе сказать… чтоб не обидеть, – тянул время мой мучитель.

      – Ну говори, хватит уже. – От нетерпения я даже подпрыгнула.

      – Ничего, – сказал Кирилл без тени улыбки, – не расстраивайся. Ты все равно моя дочь.

      И расхохотался, увидев мою надутую физиономию:

      – Да пошутил, пошутил. Тебе очень идет.

      – Правда? – просияла я.

      – Просто красавица. Такая взрослая, даже страшно.

      – Ну спасибо.

      – У меня аврал, – сообщил Кирилл. – Пожалуй, придется всю ночь сидеть.

      – Сиди, – разрешила я. – Но сначала я должна с тобой поговорить.

      – А завтра нельзя?

      – До завтра я не доживу.

      – Что с тобой такое?

      – Я влюбилась! – выпалила я и выжидающе уставилась на Кирилла.

      Тот усмехнулся:

      – Опять?

      – Ничего не опять! – бурно возмутилась я. – Теперь по-настоящему.

      – Беда с тобой.